Особенно,... 
35 
— Хорошо. Пусть вы никогда не были любовниками. Но кто вы тогда? Что вас так крепко связывает? Может быть, вы, сами того не зная, приходитесь друг другу братом и сестрой? Но ведь такое случается только в любовных романах и глупых телесериалах. Пойми, Илона, я ничего не знаю о тебе, твоем прошлом, за исключением каких-то обрывков.
— Что-то я не заметила, чтобы ты поминутно описывал последние тридцать три года своей жизни, Петер, — нанесла она ответный удар. — И слава богу. Уверяю тебя, женщине совсем не обязательно знать биографию мужчины, чтобы наслаждаться его телом. Не понимаю, зачем тебе это нужно? Я не твоя жена…
— О, да! И, по-моему, даже мысль об этом тебя… — Он помедлил, подыскивая подходящее слово: — Шокирует. Верно?
— Верно.
— Черт подери! Так говорят мужчине, когда хотят от него избавиться.
— Почему же ты не уходишь, Петер? Ты ведь пока еще на коне, и знаешь об этом. Ты — фантастический любовник, но, извини, представить тебя в роли мужа… Нет, для меня это было бы слишком прекрасно. — Она издевалась над ним, и Петер понял это. — Пожалуйста, не надо придавать нашим отношениям значения больше, чем они того заслуживают… Иначе… иначе наш роман быстро закончится.
Это было сказано таким жестким, прямо-таки ледяным тоном, что Петер пожалел, что затеял этот разговор.
— Но я не хочу, чтобы это произошло, — сказал он упавшим голосом.
— В таком случае, не пытайся давить на меня. Я не выношу этого.
— Я знаю. Меня предупреждали…
— Кто? — Теперь Илона поняла, откуда ветер дует. — Ты говорил с Францем в церкви? Пытался выудить из него сведения обо мне?
— Я бы не стал называть это так … грубо.
— Но ведь по сути это именно так. Что же ты узнал? — Чувствуя, что объяснения все-таки не избежать, Илона перешла в атаку. — Подожди, я тебе подскажу. Во-первых, я злейший враг мужчин, потому что моя мать разрешила какому-то женатому политикану сначала унизить себя, а затем вышвырнуть на помойку.
Петер слушал, с преувеличенным вниманием следя за дорогой. Да, что-то подобное ему говорили и Франц, и Изольда.
— А теперь во-вторых. Наверное, твои информаторы, — она произнесла это слово с особенной, иронической интонацией, — не сообщили, что она спала и с коллегами моего папаши — всякими там государственными деятелями. Сначала я думала, что они ходят к ней просто так, а потом… догадалась. Знаешь, моя мать всегда была очень красива, но слишком доверчива. Поэтому все ее избранники сначала клянутся в вечной любви, а потом… оказываются женатыми. На самом деле им нужно от нее только одно — ее тело. Кстати, среди этих негодяев попадались и богатые бизнесмены. — Она вполоборота повернулась к нему и ужалила быстрым, косым взглядом. — Ну, а когда неизбежно наступал печальный финал очередного романа, моя мамочка, обливаясь слезами, бросалась на грудь своей единственной дочери. И той ничего не оставалось, как отпаивать ее валерьянкой и искать слова утешения. Ты слушаешь меня, Петер?
Он не отвечал, буквально раздавленный услышанным.
Бедная Илона! Теперь понятно, почему она так ненавидит мужчин. Потому и его, Петера, держит на расстоянии. В переносном смысле, конечно…
— Знаешь, она до сих пор продолжает в том же духе! — не унималась Илона. — По-прежнему позволяет обманывать и унижать себя. А ведь моя мать прекрасный, добрый человек: ласковая, великодушная, обаятельная. Я не раз задавалась вопросом: почему эти скоты так с ней обходятся? И в конце концов поняла. Да потому что она больше всего на свете мечтает об одном — быть любимой. А для них любовь — просто пустой звук. — Она смолкла.
В машине воцарилось неловкое молчание. Петер прибывал в полной прострации. Говорить ей сейчас о своей любви — пустая трата времени.
Но поступки красноречивее слов… Так, кажется, говаривал его покойный батюшка?
Поступки… Он вспомнил о своем подарке и еще крепче сжал зубы. А вдруг она подумает, что он пытается задешево купить ее? Нет, все гораздо сложнее, чем он полагал. И распутывать этот клубок надо осторожно, едва-едва касаясь кончиками пальцев.
— Послушай, Илона, — Петер первым прервал затянувшуюся паузу. — По-моему, ты здорово устала. Честно говоря, и я чувствую себя не лучшим образом. Ты знаешь, последнее время я работаю по восемнадцать часов в сутки, — разумеется, за исключением наших с тобой выходных. Почему бы нам не устроить себе каникулы? «Альпийская фиалка» скоро будет готова, я возьму небольшой отпуск, и мы можем вместе махнуть в горы. Как ты на это смотришь? — Он затаил дыхание в ожидании ее реакции. Илона молчала. — Так как ты… насчет гор? — несмело повторил он.
35 
