Особенно,... 
31 
— В глаза — да, но за моей спиной непременно начнутся пересуды.
— Тебя так волнует мнение окружающих?
Петер удивленно посмотрел на нее.
Какая наивность! Отец всегда внушал ему, что в этом мире действуют законы, которые придуманы задолго до нас. И нам ничего не остается, как неукоснительно следовать им. «Иначе часы остановятся», — всегда говорил Адлер-старший, торжественно поднимая руку и слегка постукивая пальцем по стеклышку своих золотых швейцарских часов. Слышал бы он слова этой безумной художницы! Наплевать на людей, на общественное мнение? Да это… это то же самое, что взять и своей рукой остановить время.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — выпалил Петер.
Илона сверкнула глазами и упрямо вскинула подбородок.
— Нет, знаю. И даже очень хорошо! Такие, как ты, окружают меня всю жизнь! И я вижу, как они изводят себя по пустякам, зарабатывая язву или инфаркт. А ради чего? Ради кого?
— Ради дела, — взревел он. — Понимаешь, дела! И ради своих семей, своих близких! Как еще, черт возьми, большинство мужчин может добиться чего-то в этом мире, как не придерживаясь консервативных взглядов? Не каждый способен спастись бегством на пустынные острова и заниматься тем, что ему нравится. В конце концов, приходится возвращаться в реальный мир, как это делаю я каждое утро в понедельник. Тебе чертовски повезло, что у тебя такой партнер, как Франц. Немногие из знакомых мне деловых людей согласились бы взять тебя в свой бизнес. Твое поведение, манеры…
— Ну-ну, договаривай. — Она скрестила руки и смерила его ледяным взглядом.
— Шокируют окружающих. Как и твои наряды.
— Ах, вот как. Наконец-то дело дошло и до моих нарядов. — Она была вне себя от бешенства. — Что ж, благодарю тебя, Ульрих!
Петер зажмурился, как от удара… Боже, что он делает? А главное, зачем? Он же не хотел спорить с Илоной и, тем более, ссориться с ней. Ведь не будь выходных, которые они проводили вместе, он сошел бы с ума. Ему захотелось провалиться сквозь землю от стыда.
— Извини, пожалуйста. Я не хотел. Вспылил.
Он подошел к ней и обнял. Она еще минуту сопротивлялась, но затем крепко прижала его к груди.
— Это ты меня прости. Я не хотела тебя обидеть. Не понимаю, с какой стати я так завелась. Из-за какого-то портрета… Ты прав, он действительно никуда не годится.
— Глупости! Портрет просто замечательный. — Он взял в ладони ее щеки и стал поглаживать, успокаивая… — Вообще-то ты права. Меня давно уже тяготит собственное существование. Все время чувствуешь себя машинкой для пересчитывания банкнот. Ужасно!
Он ощутил, как Илона напряглась в его объятиях. Кажется, это признание испугало ее. Ведь она считала его таким сильным…
Ему припомнились слова Франца о том, что каждый раз, когда очередной любовник Илоны начинает терять голову, эта чертовка просто бросает его. Значит, вскользь брошенная фраза вовсе не шутка, а предостережение. Не зря она назвала его Ульрихом…
А он… он, кажется и вправду полюбил эту ведьму. Как говорится, втюрился по самые уши.
Странно, но эта мысль нисколько не испугала Петера. Наоборот, он даже ощутил некоторый внутренний подъем. Конечно, в том, чтобы любить, зная, что тебя только хотят, радости мало. Но ведь какие-то шансы у него есть. И он сделает все, чтобы найти путь к ее сердцу. А когда он откроется ей, она не бросит его. Не захочет.
— Илона, — прошептал он, нежно прижимая ее к себе.
— Что?
— Ничего. Мне просто нравится обнимать тебя.
— Правда?
В ее голосе, однако, прозвучали скептические нотки.
— Да. И я… я предлагаю тебе… — Она затаила дыхание. — Продолжить нашу работу. Я просто жажду опять оказаться в позе лотоса.
Илона игриво хихикнула.
— Ты точно уверен в этом? Чем именно эта поза тебя прельщает?
Он сделал вид, что не понял намека. В конце концов, должны же быть у них какие-то общие интересы, кроме секса!
— Время идет, а работа стоит. Продолжим?
— Что ж, — она нехотя подошла к мольберту. — Пожалуй, мне следовало завести другого натурщика. Более понятливого. Но я привыкла к твоему лицу, не считая уже других частей тела.
Петер рассмеялся.
— Ну, ты меня успокоила. А я думал, ты видишь во мне только выгодного клиента.
— Не смеши! Если бы я брала в любовники всех своих заказчиков, у меня не оставалось бы время для живописи.
Петер хотел еще что-то добавить, но голос его пресекся.
31 
