Особенно,... 
18 
Адамберг принял вызов утром, почти в девять. День только начинался.
Комиссар сжимал в руках телефонную трубку. Он стеснялся звонить лейтенанту Данглару. Данглар по утрам был недееспособен и чувствителен к насилию. Адамберг осторожно положил трубку. Он щадил Данглара. Вид плавающего тела был, разумеется, неприятен. Женщина должна была умереть более двух дней тому назад — в Рождественскую ночь. В этом он был почти уверен.
Адамберг взял с собой Деньо. В конце концов, именно с ним он начал дежурство.
— Что я тебе говорил? — заметил Адамберг, держа руки на руле. — Надо было ждать.
— Ничто не указывает, что она умерла 24-го.
— Да нет же, Деньо. Все именно так: Рождество, ярмарка желаний. Запреты рвутся, барьеры падают. Некоторые желают бегемота, другие оплачивают женскую шкуру.
Деньо пожал плечами.
— Да, — спокойно повторил Адамберг. — Увидишь!
Он поставил машину на тротуаре, поднял красно-белые пластиковые ленты, которые преграждали доступ к набережной Монтебелло, и спустился по ступеням к реке. Деньо осторожно следовал за ним по грязной лестнице. Деньо был помешан на чистоте, безумно боялся микробов и все четыре года, как он стал полицейским, старался, чтобы никто этого не заметил. Он натянул перчатки и надвинул на нос шарф. Воздух был влажный, дул холодный ветер. Перед ним шел Адамберг — с голыми ладонями, без шляпы, куртка распахнута и воротник расстегнут, — он шагал спокойно и уверенно. Этот мужик никогда не мерзнет, совсем как Пер Ноэль [2].
Адамберг остановился около тела, потирая руки. Два агента, судебный эксперт, парни из лаборатории. Деньо узнал Вашера, бесстрашного фотографа, который зарывался в самую глубину этого ужаса объективом своего фотоаппарата не моргнув глазом. Именно его часто вызывали в тяжелых случаях, и он стал символом чего-то гадкого. Деньо остался позади с наветренной стороны, нос закутан в шарф.
— Я бы сказал, два или три дня, — произнес судебный эксперт. — Это дает нам время смерти в ночь с 24 на 25.
Адамберг бросил быстрый взгляд на Деньо. Деньо понимающе кивнул в ответ. Да, верно, Рождественская ночь — ночь зверей. Адамберг такой. Он знает все, он предупрежден. Ему этого достаточно, — как-то говаривал Данглар, потягивая пиво.
— Я дам тебе официальный отчет завтра, — продолжал врач.
— А на твой взгляд?
— Банальное самоубийство.
— Ты не знаешь.
— Женщину?
— Нет. Я про то, что это не банальное самоубийство.
Эксперт пожал плечами.
— Она умерла потому, что утонула, — продолжал он. — Я приведу тебе доказательства.
— Возраст?
— Пятьдесят, шестьдесят. Она бросилась с моста. Ушибы, она без сомнения столкнулась с опорой моста. Хочу сказать, что она не бросилась с берега. Она приплыла откуда-то с верховьев, ее принесла река.
— Можно ее переместить? — спросил Адамберг у парней из лаборатории.
— Мы закончили. Можете переворачивать.
Адамберг надел перчатки и с помощью одного из техников перевернул тело. Невольная гримаса отвращения появилась на его лице.
Оба мужчины молча рылись в одежде. На женщине было обычное голубое платье под шубой. В карманах ключи, портмоне, никаких бумаг. Без обручального кольца, блестящих драгоценностей, но золотые наручные часы.
— Это не вечернее платье, — сказал Деньо. — Может, это было не 24-го?
— 24-го, — упорно повторил Адамберг.
— Недостает одной туфли.
— Я вижу, старина.
— Она в воде.
— Мы прочешем драгами сектор. Деньо, ты пройдешь вверх по реке, осматривая правый берег. Вызови Данглара, чтобы он помог тебе на левом берегу. Я беру на себя мосты. Она могла упасть с моста Толбиак, с Национального моста или дальше еще, в Шарантоне. Ищем сумочку, ищем документы, ищем, кто это такая. И ищем туфельку, как для Золушки.
— Для Золушки было наоборот, — скромно заметил Деньо. — Там как раз была туфелька, а искали женщину.
— Ладно, допустим, — сказал Адамберг.
Деньо был не только добродетельным, но и добросовестным. Он не допускал неточностей, в то время как Адамберг ими жил.
— Туфелька могла упасть и остаться выше по течению, — заметил Деньо.
— Мы не собираемся обшаривать дно Сены до самого истока в Мон-Жербье-де-Жон, — сказал Адамберг. Ищем только под этим мостом.
Врач закрыл свой чемоданчик, тело уложили на носилки, поместив в пластиковый чехол. Адамберг удалился, медленно диктуя распоряжения по мобильнику. Затем он спрятал телефон в пиджак, натолкнулся при этом на бегемота сестры и поднял глаза к мосту.
18 
