Последние отзывы

  20  

— Это не из праздного любопытства, — сказал он. — Мне нужно составлять представление обо всех.

— Там не какие-то «все», — ответил Рошель. — Это мои родители.

Полицейские покинули здание через час — без сумочки. Адамберг держал подмышкой рамку с детскими фотографиями. Рошель, ссутулившись, последовал за ними.

— Для чего это? — спросил Данглар, движением подбородка указывая на рамку.

— Не знаю, — ответил Адамберг. — Мне она понравилась. Я увожу Рошеля для составления протокола. Идите в отель, опросите весь персонал и, главное, найдите мне эту пропавшую сумочку.

Данглар вернулся в комиссариат вечером, записав свидетельские показания одиннадцати служащих Отель-де-ля-Гард. Деньо прибыл к двадцати часам. Ни на каком мосту, ни на каком берегу туфельки не обнаружилось.

— Она у убийцы, — сказал Адамберг.

— Кто? — спросил Данглар.

— Туфелька.

Данглар покачал головой и сел, уронив свои мягкие плечи.

— Эта женщина убила себя, — заявил он. — Служащие подтвердили свидетельство брата: Анни Рошель шла по наклонной. С начала осени — меланхолия, молчание, резкость, бессонница и внезапные перемены настроения.

— Если бы это было так, сейчас все были бы в Сене. Обувь у убийцы. И сумочка тоже.

Данглар подточил карандаш, разбросав несколько деревянных стружек.

— Управляющая сказала, что Анни Рошель хотела вернуться в сельскую местность своего детства — около Лилля. Разве это не знак? Она хотела вновь увидеть…

Данглар прервался и взглянул на записи.

— …«маленький черный дом, где она росла с братом». Разве это не причина, по которой хочется броситься в воду? Маленький черный дом на севере?

Данглар вновь положил листки на стол и открыл пиво.

— Она прыгнула со своей сумочкой, — сказал он. — Сумочкой и туфелькой. В настоящее время они уже миновали Руан. Они плывут к Гавру.

— Не бросаются в воду с сумочкой, Данглар. Оставляют след о себе. Письмо на столе, сумочку на мосту, следы своего существования. И эта пропавшая сумочка — не мелочь. Убийца сохранил ее.

— Почему?

— Чтобы в ней порыться. Уничтожить документы, избежать неприятностей.

— Я хотел бы получить вешалку, — неожиданно раздался печальный и простуженный голос.

Данглар внезапно повернулся к камере.

— Он вернулся, этот парень?

— Да, — со вздохом произнес Адамберг. — В одиннадцать часов его обнаружили за рулем машины полумертвым. Он пожелал сделать маленькую передышку между двумя вечеринками. Он хочет вешалку.

— Опять этот помятый воротник?

— Опять.

Адамберг медленно направился к камере.

— Я забыл ваше имя.

— Шарль. Шарль Санкур.

— Шарль. Вы же не держитесь на ногах. Ложитесь. Поспите.

— Сначала вешалку.

— Шарль. У меня на шее убийство. Убийство в Рождество, в первобытную ночь. Очень неприятная вещь, гораздо неприятнее, чем помятый воротник пиджака. Дайте же мне покой. Спите. Закройте рот.

Шарль бросил на комиссара тяжелый взгляд римского императора, разочарованного своей преторианской гвардией.

— У вас, однако, глаза человека который видит, что мелочь оказывается важной для большого дела. Между смешным и великим расстояние тоньше ногтя.

— Спите, Шарль.

Адамберг вернулся за стол, где Данглар делал пометки на дневных допросах.

— Она умела плавать? — спросил комиссар.

— Это не имеет значения, — ответил Данглар. — Сена такая холодная, что не спастись. Ее шуба, во всяком случае, была достаточна, чтобы утянуть ее на дно.

— Справедливо.

— Она убила себя. На Рождество все убивают себя, и лишь некоторым удается этого избежать.

Адамберг взял блокнот и некоторое время неразборчиво писал.

— Когда мы хотим очутиться в Сене, Данглар, мы не бросаемся над опорой. Мы бросаемся в воду между двумя опорами. Она не прыгала, никогда.

Данглар прикусил губу. Он забыл про ушибы. Он представил себя ночью, на парапете, над рекой.

Конечно же, он бросился бы между опорами. Он посмотрел на Адамберга и согласно кивнул.

— Убийца ее знал, — продолжал комиссар. — Это мужчина. Нужна сила, чтобы убить и перекинуть через парапет такую грузную женщину, как Анни. Когда он ее бросал, туфелька осталась в его руке. Он сунул ее в сумочку и ушел.

— Почему он не бросил туфельку в воду?

— А-а.

Адамберг нарисовал карандашом еще что-то.

  20