43 
Неожиданный вопрос Джека заставил до конца осознать, до какой степени это было бы глупо.
— Скажи, о чем ты думала в тот момент, когда я зашел к тебе в кабинет?
Эйприл механически складывала документы и, казалось, даже не видела их. Она сразу же вспомнила, о чем были ее мысли, когда она наблюдала за ночным океаном. Разговор, который произошел у них со Смитсоном на свадебном приеме, снова быстро прокрутился у нее в голове. Сейчас было совсем неподходящее время, чтобы обсуждать ту историю из ее прошлого. И тем не менее, вопрос Джека очень своевременно напомнил о том, чем она рисковала, позволив себе связаться с человеком, который пуповиной связан с жизнью Штатов.
Особенно с таким человеком, как Джек. Эйприл не знала точно, что вынудило его приехать сюда, на край света, но появился он здесь наверняка не для того, чтобы снимать свадьбы. Изобразив на лице легкомысленную улыбку, она попыталась ответить игривым тоном:
— Ты был бы слишком разочарован, если бы я сказала тебе, что думала о другом мужчине?
Эйприл хотела, чтобы ее слова прозвучали как шутка, в которой есть доля правды. Как она могла упустить из виду восприимчивость Джека, его все подмечающий взгляд?
Он медленно обошел вокруг стола и, остановившись напротив нее, нарочито-непринужденно прислонился к нему бедром.
— О ком, Эйприл? — Она хотела отвернуться от него, но его рука осторожно взяла ее за локоть и не дала ей спрятаться от пытливых глаз. — Кто, скажи, сумел так крепко связать тебя, сковать твою душу, что только такой сумасшедший ураган неистовства, который только что пронесся между нами, смог освободить тебя от этих пут?
То чувство, которое Джек вкладывал в свои слова, взволновало Эйприл. Если бы это была ревность, она могла бы прибегнуть к справедливому негодованию оттого, что он оскорбил чувство ее собственного достоинства. Но это была совсем не ревность. В его голосе звучало желание защитить — как будто он хотел выйти на поле боя и сразиться с ее мучителем. Все это было как-то странно и неожиданно. Никто прежде не предлагал ей свою помощь. Соблазн позволить еще кому-то на своей стороне был так велик, что у нее подогнулись колени от напряжения.
Джек притянул ее к себе и обнял за плечи. Ничто не могло сравниться с тем удивительным ощущением, которое она испытывала, оказавшись в его сильных руках. В этом его объятии не было ничего сексуального. Оно было заботливо-нежным, таким, словно он хотел защитить ее. Оставаться дольше в этом убежище, которое давали его руки, и не поддаться искушению принять предлагаемую им помощь, было больше невозможно. Десять долгих лет, кирпичик за кирпичиком, строила она вокруг себя эту оборонительную стену, которая теперь вдруг стала рушиться с оглушительным грохотом. Приникнув к его груди, она задрожала всем телом.
— Что с тобой, Эйприл? Скажи мне!
— Я боюсь, — призналась она, понимая, что он неправильно истолкует ее слова. Так и случилось.
— Чего? Кого? Боже мой! Что так тревожит тебя все это время?
Она медленно покачала головой, пытаясь привести в порядок все те жуткие мысли, которые метались в ее мозгу. Свадебный прием. Лицо Смитсона, словно невзначай обронившего в разговоре с ней несколько фраз, которые потянули за собой цепь воспоминаний, словно раскручиваемую назад кинопленку. Кадр за кадром. Внезапно на одном из них появилось лицо Мархама: лицо, искаженное звериной яростью в тот момент, когда она заявила ему, что подаст на него в суд. Она снова увидела себя в зале суда и этих людей, безжалостно избивающих ее своими оскорбительными, унижающими вопросами. И непрерывные вспышки фотоаппаратов, ослепляющие ее, когда она выходит из этой преисподней на улицу. И весь этот кошмар, через который пришлось пройти, предстал вдруг перед глазами с такой ужасающей ясностью, словно все это случилось десять минут, а не десять лет назад.
Она прижалась к Джеку, отчаянно пытаясь вытолкнуть все это из своей головы, боясь, что на этот раз ей не удастся это сделать. Не удастся, потому что он не позволит. Он хотел помочь, но Эйприл чувствовала, что если она расскажет ему всю эту мерзкую историю, то ей уже не придется надеяться на продолжение их отношений.
Несмотря на то, что она прильнула к нему, Джек чувствовал, что Эйприл старается взять себя в руки и поставить между ними какой-то барьер. Никогда в своей жизни он еще не чувствовал себя таким беспомощным. Сколько раз он был на грани жизни и смерти. Его способность всегда оставаться спокойным и уравновешенным, не паниковать и не терять головы, какой бы критической ни была ситуация, во многом способствовала тому, что он так рано завоевал признание своих коллег. Научиться владеть собой оказалось совсем не просто, но в его работе обойтись без этого было просто невозможно, и со временем жесткий самоконтроль стал образом его жизни.
43 
