118 
На глаза наворачиваются слезы, одна капает прямо на нос. Следом срывается другая, но тут звонит телефон, и я поспешно вытираю обе.
– Аран! Привет! Как дела?
– Привет, детка, – раздается в трубке его беззаботный голос. – Слышал, ты одеваешь Сейдж на премьеру «Шапито»? Поздравляю, это большое дело.
– Спасибо! – как можно бодрее говорю я. – Сама не нарадуюсь.
– Люку рассказала? Он, наверное, в отпаде.
– Вроде того, – после некоторой заминки подтверждаю я.
Какое там «в отпаде», он даже ни намека на гордость за меня не испытывает. Телохранителей уволить, зерновой суп не предлагать… Не хочет он быть звездой. Но если не хочешь быть звездой, зачем вообще приезжать в Лос-Анджелес?
– Ни за что не угадаешь, кто изъявил желание познакомиться с тобой на премьере. Ненита Дитц!
– Нет! – ахаю я. – Обо мне знает Ненита Дитц?
Настроение тут же подскакивает до небес. Сколько я изворачивалась на той дурацкой экскурсии по студии в попытке отыскать Нениту, а теперь она сама меня ищет!
– Конечно, знает, – смеется Аран. – Мы договоримся о встрече, совместном фото на красной дорожке, может, вы с ней поболтаете после премьеры… Как тебе?
– Потрясающе! – выдыхаю я.
Новость Арана ударяет в голову, как шампанское. С Ненитой Дитц на красной дорожке! Познакомиться, побеседовать о моде… Я о таком даже не мечтала.
– Ничего себе! – говорю я вслух, забыв, что рядом никого нет. Секунду спустя в дверях возникает Джефф.
– Все в порядке?
– Я встречаюсь с Ненитой Дитц! – радостно выпаливаю я. – На красной дорожке! Она сама попросила познакомиться. Представляете, какого масштаба персона?
Джефф, как обычно, не меняется в лице, но глаза внимательно считывают мою мимику в поисках подсказок.
– Супер, – кивает он наконец и удаляется, а мне слегка досадно от его равнодушия. Никто не хочет мной гордиться, даже собственный телохранитель. По щеке катится еще одна слеза, и я раздраженно ее смахиваю. Глупо. Ну глупо же. Жизнь прекрасна! Почему мне так обидно?
Позвоню маме, решаю я вдруг. Точно. Сразу станет лучше. Давно надо было позвонить. Тем более, все равно нужно успокоить ее насчет папы. В Британии сейчас вечер – отлично. Откинувшись в кресле, я набираю номер, и, едва в трубке раздается родной голос, у меня падает камень с души.
– Мам, привет, ты как? Представляешь, я одеваю Сейдж на завтрашнюю премьеру! И встречаюсь с Ненитой Дитц! Она сама попросила Арана организовать знакомство! Даже не верится, правда?
– Замечательно, Бекки, – роняет мама глухо и как-то рассеянно. – Слушай, детка, а где папа? Можно мне его?
– Его сейчас нет. Я скажу, чтобы перезвонил.
– И где же он? – Голос срывается на встревоженный фальцет. – Куда он подевался? Бекки, ты ведь обещала за ним присмотреть!
– Я присматриваю, – огрызаюсь я. Нет, правда, она мне предлагает следить за собственным отцом? – Он уехал с Таркином. Они тут здорово подружились. Так мило. Вчера смотрели город, ужинали вместе и… – Я вовремя прикусываю язык, чтобы не ляпнуть «надрались». – Хорошо провели время. Так что ты не волнуйся.
– Но что все-таки происходит? Зачем он вдруг сорвался в Лос-Анджелес? – продолжает убиваться мама. – Ты выяснила? Что он тебе сказал, солнышко?
Меня опять грызет совесть. Нужно было остаться вчера и поговорить с папой. И автографы для него добыть. Как же мне стыдно…
– Да почти ничего не сказал, – признаюсь я. – Но мы сегодня с ним обязательно потолкуем по душам, и я все из него вытяну.
На кнопку отбоя десять минут спустя я нажимаю в смешанных чувствах – мне одновременно и легче, и тяжелее. Легче, потому что пообщаться с мамой всегда хорошо. А тяжелее, потому что теперь я вижу, куда все катится. Я столько проморгала. Нужно было уделить больше внимания папе… Поддержать Сьюз… Зажмурившись, я зарываюсь лицом в ладони.
Кругом сплошные огорчения, куда ни взгляни. Я наломала кучу дров, сама того не подозревая, а теперь не могу понять, за что хвататься, чтобы все исправить. Что мне делать?
Я сижу в этом кресле, по-моему, вечность, пока теснящиеся в голове горькие мысли не начинают понемногу упорядочиваться. Тогда, полная решимости, я отрываю листок от кухонного блокнота и пишу на нем: «Цели». Я возьму жизнь в свои руки. Я остановлю этот бешеный калейдоскоп. Это моя жизнь, а значит, мне решать, куда ей двигаться. Даже если для этого придется повалить ее на пол и хорошенько отметелить с воплями: «На тебе, жизнь, получай!»
118 
