56 
– Мама! – Уилфрид завороженно смотрит на Сьюз. – Ты похожа на рыбу!
– Спасибо, дорогой! – обнимает его Сьюз. – Так и было задумано.
Таркин в стороне вертит в руках игрушечный паровозик Уилфрида.
– Может, мне остаться и присмотреть за детьми? – предлагает он. – Я бы с радостью…
– Нет! – хором восклицаем мы со Сьюз.
– Тебе там понравится, – уверяет она, выволакивая Таркина из детской.
– Может, встретишь Анджелину Джоли, – щебечу я.
– Или Рене Зельвегер.
– Или Ника Парка, – вворачиваю я с хитрым видом. – Ну который «Уоллеса и Громита» снял.
– А! – приободряется Таркин. – «Неправильные штаны»! Да, вот это хорошее было кино.
«Беверли-Хилтон» – тот самый отель, где проводят церемонию вручения «Золотого глобуса». Мы едем туда, где вручают «Золотой глобус»! Я едва не подпрыгиваю от нетерпения на сиденье медленно ползущего в плотном вечернем потоке автомобиля.
– Сьюз! – осеняет меня вдруг. – Как думаешь, там стелют ту же дорожку, что и на «Золотом глобусе»?
– Может быть!
Сьюз, увлеченная этой мыслью, поправляет льющиеся по плечам пряди, а я в миллионный раз освежаю помаду.
Главное сейчас – не упустить возможность. На приеме обязательно будут какие-нибудь знаменитости первой величины, и если не зевать, можно заручиться неплохими связями. В сумочке у меня пачка визиток с надписью «Ребекка Брендон, стилист», и я твердо намерена переводить на тему моды любой завязывающийся разговор. Достаточно, чтобы меня нанял стилистом хоть кто-то, а потом уже слава пойдет, репутация наработается и… выше только звезды. Самое сложное – заполучить того самого первого клиента.
Машина подъезжает к отелю, и я взвизгиваю от восхищения. Толпы, как на «Золотом глобусе», нет, но имеется и ограждение, и стоящие плечом к плечу фотографы, и красная дорожка! Настоящая красная дорожка! А еще большие ширмы с надписями Р.А.В.Н.Ы. – это название благотворительной организации. (Оно как-то расшифровывается, но я не представляю, как. И вряд ли кто-то представляет.) Перед ширмами позирует на камеру элегантная блондинка в телесном платье, а рядом с ней – бородатый мужчина в вечернем костюме.
– Кто это? – подталкиваю я Сьюз локтем. – Гленн Клоуз?
– Нет… она из этого, как его… Ну, ты помнишь. Сериал такой… – Сьюз морщит нос. – Как же ее зовут?
– Смотри! – Я показываю на молодого парня в смокинге и с шипастой прической, выбирающегося из лимузина. Фотографы, обступив автомобиль, лихорадочно щелкают и окликают его по имени, но он на них даже не смотрит, лицо у него абсолютно непроницаемое.
– Готовы, дамы? – оборачивается наш водитель.
– Да. Сейчас. – Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы.
Весь день мы со Сьюз тренировались вылезать из ее взятой напрокат машины, так что техника отработана. Сверкать бельем и спотыкаться мы не будем. И махать в камеру тоже, хотя Сьюз каждый раз норовит.
– Готова? – на лице подруги нервная улыбка.
– Готова!
Водитель открывает дверь с моей стороны. Я в последний раз приглаживаю волосы и как можно изящнее выпархиваю наружу – под слепящие вспышки, возгласы, гомон толпы…
Ой. Что это?
Куда делись все фотографы? Секунду назад были здесь. Я растерянно оглядываюсь – они все толпятся вокруг соседнего лимузина. Оттуда выбирается какая-то рыжая девица в голубом платье и озаряет всех белозубой улыбкой. Я ее даже не знаю. Она что, звезда?
Сьюз, выйдя из лимузина вслед за мной, тоже озирается озадаченно.
– А где фотографы?
– Там, – показываю я. – У нее.
– А как же мы? – огорчается Сьюз.
– Наверное, мы недостаточно знамениты, – неохотно признаю я.
– Ну и ладно, – приободряется Сьюз. – Красная дорожка все равно никуда не делась. Пойдем! – Она хватает под руку выкарабкавшегося из машины Таркина. – Пора блистать!
Перед отелем толчея из людей в вечерних нарядах, но нам удается пробраться к красной дорожке. Я чуть не лопаюсь от восторга. Сейчас!
– Здравствуйте! – лучезарно улыбаюсь я охраннику, протягивая приглашения. – Мы гости.
– Сюда, мэм. – Скользнув по билетам бесстрастным взглядом, он показывает куда-то в сторону от красной дорожки, в боковой вход, куда постепенно втягивается толпа в вечерних нарядах.
– Нет, мы на благотворительный прием, – объясняю я.
– Все правильно. – Он отстегивает бархатный шнур. – Приятного вечера.
Вот ведь непонятливый. Может, он слегка тугодум?
56 
