52 
Открылась дверь. Брэнна подняла голову и обрадовалась, увидев на пороге Миру.
– Ты как раз вовремя. Снимай перчатки и попробуй вот этот крем. Новый.
– Какой сегодня противный день – и холод собачий, и ветер, и дождь! – Мира стянула с головы шапку, размотала шарф и закинула назад густую каштановую косу. – А у тебя тут тепло и пахнет божественно! После сырости и конского навоза – просто рай.
Она повесила куртку, подошла к подруге и протянула обе руки.
– Ой, как приятно! – Мира втерла крем в кожу, понюхала. – Очень нежный, прохладный, а пахнет… воздухом. Просто свежим воздухом, какой бывает на вершине горы. И мне нравится, что в баночке он такой холодненький. Бледный. Бледно-голубой. Как голубой лед.
– О! Вот и название! «Голубой лед» – так и назовем. Он предназначен для натруженных рук и ног. Я думала расфасовывать его в незамысловатые баночки, главное, чтобы были устойчивые. Такие, чтобы и мужчины не отказались держать у себя в ванной. Хочу выпустить целую линию. Скраб, гель для душа, кусковое и жидкое мыло. И опять-таки в такой упаковке, чтобы и женщинам нравилось, и мужчины чтобы не чувствовали для себя зазорным.
– Удивляюсь, как у тебя хватает сил и терпения продумывать все до мелочей.
– Каждому свое. Или продумывай до мелочей – или торчи целый день под ледяным дождем и по щиколотку в навозе. – Она пошла поставить чайник. – Год подходит к концу, и так и тянет придумать что-нибудь новенькое. Как раз вчера мама спросила, не могла бы я сделать что-то особенное для их маленького пансиона. Из того, что бесплатно предоставляется гостям. А потом чтобы запустить в продажу в полноразмерной упаковке. Вот новый год настанет – посмотрим, что я им смогу предложить.
– Я, кстати, с удовольствием вчера повидалась с твоей мамой. И с отцом тоже. Да и со всеми вашими. Коннор меня прямо ошарашил. Почему бы, говорит, нам до поездки в Гэлоуэй не слетать к моим родителям? Я говорю, я их с большим удовольствием навещу, но разве не следовало бы сперва позвонить? А он просто взял меня за руку – и хоп! – мы уже у них. – Мира прижала руку к животу. – Мне кажется, я никогда не привыкну к такому способу передвижения.
– И родителям, и мне было очень важно, что вы провели там эти несколько часов.
– Рождество – праздник для родных и при удачном стечении для друзей.
– А твои? Как твоя родня?
– Ой, Брэнна, моя мама у Морин просто блаженствует. Уже много лет ее такой довольной не видела. Цветет, как роза, глаза блестят… Она показала мне свою спальню – и тут я готова поставить Морин высший балл: комната – в точности как мама любит. Уютная и милая.
Мира вздохнула, но это был вздох удовлетворения.
– Конечно, то, что мы собрались все вместе, для нее очень много значило. Это было очевидно. А Морин еще отвела меня в сторонку и стала петь, как маме там хорошо, – я даже позволила ей покудахтать на эту тему, словно эта идея изначально исходила от нее.
– Для тебя это гора с плеч.
– Да, оказывается, я даже не отдавала себе отчета, до какой степени это меня угнетало. И еще мама очень довольна, что мне недолго осталось заниматься с Коннором сексом вне Священных Уз Брака. – Мира со смехом устроилась подле огня. – Уже заказывает новых внуков.
– А ты что? – Брэнна принесла поднос с дымящимся чаем и сахарным печеньем.
– Конечно, я хочу детей, но все же не так скоро, как хотелось бы ей. Этим вопросом мы займемся попозже. – Она пригубила чай. – Ты меня обрадовала, когда сказала, что я вовремя. Мне надо с тобой поговорить. Наедине.
– Какие-то проблемы?
– Это я тебя хочу спросить, Брэнна. Сколько себя помню, мы с тобой дружим. С самых подгузников.
Брэнна откусила кусочек печенья и усмехнулась.
– В подгузниках, быть может, и закончим.
Мира фыркнула.
– Хорошая мысль! И поскольку мы с тобой дружим всю жизнь, то можем говорить друг дружке такое, что другие себе позволить не могут. Вот я и хочу тебе сказать: Брэнна, а стоит ли затевать эти совместные сновидения с Фином, о которых вы говорили?
– Но мы все согласились…
– Нет-нет, я спрашиваю не как член нашей команды. Я спрашиваю тебя как подруга, как сестра. Как та, которую ты знаешь с пеленок.
– Ох, Мира…
– Я сейчас думаю только о тебе, ведь кроме нас с тобой тут никого нет. Это же вещь интимная – совместные сновидения. Я это знаю и хорошо понимаю. Не многого ли ты требуешь от себя, Брэнна, от своего сердца, от своих чувств?
– Противостояние с Кэвоном перевешивает все, что ты назвала.
52 
