Последние отзывы

  133  

Однако я думаю, что плохих новостей на сегодня для Дженны довольно.

– Милая, она, скорее всего, и сейчас рядом с тобой.

– Я не чувствую.

– Мир духов похож на наш мир, а мы видим только реально существующие вещи. Ты можешь зайти в кухню, а мама там варит кофе. Можешь застилать постель, а она входит через распахнутую дверь. Но время от времени границы этих миров стираются, потому что вы обитаете в одном и том же месте. Вы – как масло и уксус в одной емкости.

– Значит, – ее голос ломается, – мне ее никогда не вернуть?

Я могла бы солгать. Могла бы сказать то, что она хочет услышать, но не стану.

– Да, – отвечаю я Дженне. – Не вернуть.

– А что с моим отцом?

Не могу ей ответить. Не знаю, сможет ли Верджил доказать, что именно Томас убил свою жену той ночью. Или, с учетом душевного состояния Томаса, это абсолютно дохлый номер?

Дженна садится на столик для пикника и подтягивает колени к подбородку.

– Как-то у меня была подружка, Чатем, которая рвалась в Париж, как будто там медом намазано. Она хотела поступить учиться в Сорбонну. Хотела прогуляться по Елисейским полям, посидеть в кафе, глядя на идущих по улице тощих француженок, и так далее. Когда ей было двенадцать, тетя решила сделать ей сюрприз и взяла с собой в командировку в Париж. Когда Чатем вернулась, я спросила, оправдались ли ее ожидания. Знаете, что она ответила? Париж такой же, как и любой другой город. – Дженна пожимает плечами. – Не думала, что почувствую то же самое, когда сюда доберусь.

– В Теннесси?

– Нет. До… конца истории, по всей видимости. – Она поднимает голову, в глазах опять стоят слезы. – От того, что я узнала, что мама не хотела меня оставлять, легче не стало, понимаете? Ничего не изменилось. Ее здесь нет. А я есть. Я ощущаю такую пустоту…

Я обнимаю Дженну.

– Довести начатое до конца – уже победа, – говорю я. – Но никто никогда не говорит, что, достигнув конца, придется повернуть и отправиться домой.

Дженна закрывает глаза рукой.

– Если окажется, что Верджил прав, я хочу поговорить с отцом, пока его не посадили в тюрьму.

– Мы не знаем, станет ли он…

– Он не виноват. Он не ведал, что творил.

Она произносит это с такой уверенностью, что я понимаю: неважно, во что она верит; важно, во что ей нужно верить.

Я прижимаю девочку к себе, чтобы она немного всплакнула у меня на плече.

– Серенити, – приглушенным из-за рубашки голосом говорит Дженна, – вы разрешите с ней поговорить, когда мне будет нужно?

Одно «но»: люди умерли. Когда я еще была экстрасенсом, то общалась с духами только ради клиентов. Я хотела помочь людям пережить горе, а не быть 1-800-горячая-линия-с-загробным-миром.

Когда у меня все получалось, у меня были Люсинда и Дезмон, которые защищали меня от духов, пытавшихся заставить меня исполнять свои приказы, и я умела ставить барьеры. Это умение помогало мне не просыпаться среди ночи из-за целой череды духов, которые хотели передать послание живым. Это позволяло мне пользоваться Даром, когда хотела я, а не когда хотели они.

Однако я готова пожертвовать личной жизнью, если смогу вновь общаться с духами. Я бы никогда не предсказала Дженне неправду – девочка заслуживает большего! – поэтому никак не могу дать ей того, что она хочет.

Но я смотрю ей в глаза и обещаю:

– Конечно.

Достаточно сказать, что путь домой оказывается долгим, тернистым и проходит в молчании. Нам не попасть на самолет без разрешения опекуна Дженны, потому что она еще несовершеннолетняя, поэтому мы едем на машине ночью. Я слушаю радио, чтобы не заснуть. Где-то на границе с Мэрилендом Верджил нарушает молчание, только сперва оглядывается назад, чтобы убедиться, что Дженна крепко спит.

– А если она мертва, – говорит он, – что мне делать?

Удивительное начало разговора.

– Ты имеешь в виду Элис?

– Да.

Я медлю с ответом.

– Думаю, ты выяснишь точно, кто это сделал, и отправишься за ним.

– Я больше не полицейский, Серенити. А теперь оказывается, что я никогда настоящим полицейским и не был. – Он качает головой. – Я всегда думал, что это Донни напортачил. А оказывается, сам виноват.

Я смотрю на него.

– Я к тому, что в тот день в заповеднике было столпотворение. Никто не знал, как оградить место происшествия, когда вокруг бродят дикие животные. Томас Меткаф был вне себя, хотя изначально мы этого не знали. В заповеднике пропали люди, хотя никто не сообщил об их исчезновении. Одна из них – взрослая женщина. Ее-то я и искал. Поэтому, когда обнаружил женщину в бессознательном состоянии, все грязную и в крови, я сказал врачам скорой помощи, что это Элис, и ее доставили в больницу под этим именем. – Он повернулся к окну, профиль его освещали фары проезжающих мимо машин. – У нее не было удостоверения личности. Я должен был довести дело до конца. Почему я не помню, как она выглядела? Какие у нее были волосы: белокурые или рыжие? Почему я не обратил на это внимания?

  133