24 
— Отлично, договорились. Значит, я заеду за вами, скажем, в десять часов?
Опуская трубку на рычаг, Люсия услышала за спиной какой-то шум. Обернувшись, она оказалась лицом к лицу с лордом Уинтертоном.
— О, я думала, что вы уже ушли, — сказала она и покраснела.
— Оказалось, что моя беседа с вашим отчимом затянулась дольше, чем я рассчитывал. Но я рад возможности попрощаться с вами должным образом — вы ушли так внезапно.
Он лукаво улыбнулся ей, и она вновь смутилась под его пристальным взором.
Лорд Уинтертон возвышался над ней как скала. Пальто безупречно покроя обтягивало его широкие плечи, создавая непередаваемое впечатление уверенности в себе и способности защитить.
Когда он слегка наклонился к ней, Люсия непроизвольно отступила на шаг.
Лорд Уинтертон заметил ее движение и выпрямился.
— Я договорился с вашим отчимом и вскоре надеюсь увидеть вас в Лонгфилд-маноре. Он сам обсудит с вами все подробности, а что до меня, то, боюсь, я задержался у вас недопустимо долго. Позвольте поблагодарить вас за очаровательную беседу. Ваше общество показалось мне… исключительно приятным.
Коротко поклонившись ей, он принял из рук Мостона шляпу.
— Всего доброго, мисс Маунтфорд. До скорой встречи в Лонгфилд-маноре!
Водрузив шляпу на голову, он одарил ее долгим взглядом на прощание и вышел.
«Однако! — сказала себе Люсия, обмахиваясь веером. — Похоже, мне придется все время быть настороже, когда я начну работать у него. От него всего можно ожидать, даже непристойных предложений!»
Хотя она обнаружила, что дать отпор легкомысленным молодым французам совсем несложно, лорд Уинтертон был взрослым и зрелым мужчиной, обладающим несомненной привлекательностью. В нем не было и следа грубоватой неуклюжести, зато в избытке присутствовало обаяние.
«От всего сердца надеюсь, что мне не придется столкнуться с лишними сложностями», — с некоторым страхом думала она, глядя, как Мостон затворяет за ним дверь.
* * *
Люсия тихонько поднялась по ступенькам, ведущим в спальню матери. Осторожно приоткрыв дверь, она заглянула внутрь. В комнате царил полумрак, и обе женщины, ее мать и миссис Дарроуби, крепко спали.
Улыбнувшись, она аккуратно прикрыла дверь.
«Быть может, уже через несколько дней мама выздоровеет совершенно», — думала она, спускаясь вниз по лестнице.
У лестницы ее ждал отчим.
— Люсия, зайди ко мне в кабинет на минутку.
Она последовала за ним и с удивлением ощутила в комнате приятный запах, живо напомнивший ей о лорде Уинтертоне. «Что это, — спросила она себя, — одеколон или аромат сигар, смешанный с кожей?» Но ответа так и не нашла.
В любом случае, запах этот заставлял ее нервничать, создавая впечатление, что лорд Уинтертон все еще незримо присутствует в кабинете.
— Я чрезвычайно доволен тем, что ты сумела понравиться лорду Уинтертону, — начал отчим, избегая смотреть ей в глаза. — Он пожелал, чтобы ты начала работать у него немедленно.
— Но мама…
— Она ни за что не хотела бы оказаться помехой. Она поймет, что такие вопросы ее не касаются, а что до тебя, готовься уехать из Бингем-холла в понедельник рано утром. Лорд Уинтертон желает, чтобы ты оставалась в его поместье на протяжении всей недели, а на уикенд можешь возвращаться домой.
«То есть я буду жить на всем готовом, — ошеломленно подумала Люсия, — на положении служанки».
— Но ведь расстояние не слишком велико, и я могла бы возвращаться домой каждый день, тем более что мама нуждается во мне. Ей еще очень далеко до выздоровления, а я никогда не прощу себе, если с ней что-нибудь случится.
Сэр Артур резко отвернулся от окна, у которого стоял, и в глазах его вспыхнуло бешенство.
— Люсия, вот уже не в первый раз я говорю тебе, что в этом доме хозяин я. Ты будешь делать так, как тебе говорят, без возражений и жалоб. Святые угодники! Сколько можно повторять тебе одно и то же? Ты выходишь на работу в понедельник. Пожалуйста, распорядись, чтобы твои вещи были уложены, и Бриггс отвезет тебя сразу же после завтрака. Все, я больше не желаю слушать твои глупости. А о твоей маме прекрасно позаботится миссис Дарроуби.
Люсия выбежала из комнаты, чтобы он не заметил выступивших у нее на глазах слез.
«Я не должна показывать ему, что расстроена, — решила она, поднимаясь наверх. — Но я всего лишь пешка в шахматной партии, которую разыгрывает мой отчим».
24 
