– Но ведь я буду на вашей стороне, – сказала она умоляюще, оглядывая кухню: может, найдется, чем в него бросить, чем защититься.
– Никто никогда не будет на моей стороне, – сказал Ворон. – Даже жулик доктор… Дело в том, что я – урод. Да я и не претендую, что из красавчиков. Но я – человек образованный. Я все продумал. – И поспешно добавил: – Время теряю. Давно пора дело делать.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она, торопливо поднимаясь на ноги.
– Ну вот, – сказал Ворон разочарованным тоном, – вы опять перепугались. Вам больше идет, когда вы не боитесь.
Он стоял напротив Энн, у противоположной стороны кухни. Дуло пистолета смотрело прямо ей в грудь.
– Слушайте, – он словно просил, – не надо меня бояться… Эта губа…
– Да при чем здесь ваша губа? – сказала Энн в отчаянии. – Вы не так уж дурны собой. Вам бы девушку завести, она отучила бы вас из-за этой губы беспокоиться.
Он покачал головой:
– Да вы просто перепугались до смерти, поэтому так говорите. Меня не проведешь. Только вам здорово не повезло, что именно вы мне подвернулись. Не надо так уж бояться смерти. Мы все когда-нибудь умрем. Если война начнется, вы же все равно умрете. А так – это быстро и неожиданно. И не больно.
Ворон говорил, вспоминая расколовшийся череп старого министра. Смерть – это не трудно. Все равно как яйцо разбить.
Она прошептала:
– Вы собираетесь меня застрелить?
– Да нет, нет, нет, – сказал он, пытаясь ее успокоить, – поворачивайтесь ко мне спиной и идите к той двери. Найдем комнату, где я смогу вас запереть на несколько часов.
Ворон уперся взглядом ей в спину: надо было точно выбрать, куда стрелять, он не хотел сделать ей больно.
Она сказала:
– Вы не такой уж плохой. Мы могли бы стать друзьями, если бы встретились иначе. Если бы эта дверь, например, была выходом со сцены театра. Вам когда-нибудь приходилось встречать девушек из театра у служебного входа?
– Мне? – спросил он. – Что вы. Да они бы на меня и не взглянули.
– Да вы вовсе не урод, – сказала она. – Я бы скорее предпочла такую губу, чем уродские уши, которыми так гордятся все эти крутые парни. Девчонки просто сходят с ума, когда видят их в спортивном трико. Зато в пиджаках они выглядят преглупо.
Ворон подумал: если я ее здесь убью, ее всякий увидит в окно; буду стрелять наверху, в ванной. И сказал:
– Ну пошли. Шагайте.
– Пожалуйста, отпустите меня сегодня днем. А то я работу потеряю, если не явлюсь в театр, – попросила Энн.
Они вышли из кухни в небольшой, сверкающий свежей краской холл. Запах краски еще не выветрился. Энн сказала:
– Я вам дам билет на спектакль.
– Пошли, – сказал Ворон. – Наверх. По лестнице.
– Его стоит посмотреть. Альфред Блик играет вдову Твэнки.
На крошечной площадке было всего три двери, одна из них с панелями из матового стекла.
– Открывайте дверь, – приказал Ворон. – Заходите туда. – Он решил, что выстрелит ей в спину, как только она перешагнет через порог; тогда надо только дверь закрыть, и ее не будет видно. В памяти зазвучал слабый старческий шепот, еле слышный сквозь закрытую дверь. Воспоминания никогда раньше не беспокоили его. Смерть не имела значения. Глупо бояться смерти в этом голом ледяном мире. Он спросил хрипло:
– А вы чувствуете себя счастливой? Ну, я хочу сказать, вы любите свою работу?
– О, дело не в работе, – ответила Энн. – Я же не собираюсь всю жизнь только работать. Вы не думаете, что кто-то может захотеть на мне жениться? Хочется верить… да…
Ворон прошептал:
– Входите. Выгляните в то окно. – Палец его коснулся курка. Она послушно прошла вперед; он поднял пистолет; рука не дрожала, он сказал себе: она ничего не почувствует. Ей незачем бояться смерти. Она взяла в руки сумочку, которую до сих пор несла под мышкой. Он обратил внимание на непривычно изящную форму и сбоку круг из витого стекла, в середине – хромированный вензель: Э. К. Она собиралась привести в порядок лицо.
Внизу хлопнула дверь, и чей-то голос произнес:
– Простите, что я заставил вас приехать сюда так рано, но я должен буду допоздна задержаться в конторе…
– Ничего, ничего, мистер Грейвс. Ну что вы скажете? Не правда ли, прелестный домик? Такой уютный…
Энн обернулась, и Ворон опустил пистолет. Она прошептала еле слышно:
– Входите сюда, быстро.
Он подчинился, ничего не понимая, все еще готовый стрелять, если она закричит. Она увидела пистолет и сказала: