Маара сидела на каменном столе, подтянув под себя ноги — на всякий случай, вдруг она недоглядела, не заметила скорпиона или мелкую ящерицу, — наблюдала за спящей Дэймой и размышляла. Она погрузилась в мысли, казавшиеся ей интересными. Вот пройдет много времени, и люди в далеком будущем обнаружат занесенную песком деревню, найдут покойников, втиснутых в питьевые резервуары, и подумают: «Эти древние хоронили своих мертвых в домашних могилах». Они найдут кости сухопутных ящеров и драконов в снова заполнившихся водой ямах и подумают: «Надо же, совсем разные виды животных, а жили и те, и другие в воде». Увидят разбросанные кости свиней с отметинами птичьих когтей и клювов и решат: «Эти большие птицы охотились на кабанов!»
Больше всего Маару беспокоило, однако, что эти люди из будущего смогут сказать: «Жили в то время здесь в почве значительного размера насекомые, величиной с большой палец мужской руки». Оглядывая равнину, на которой она искала желтый корень, Маара не могла не заметить светлых пятнышек, бледнеющих на темной старой траве. Подземные насекомые, жилища которых тут и там торчали на равнине, — явление новое, когда Маара и Данн пришли сюда, такого еще не было, — по ночам вылезали на поверхность и вгрызались в старую траву. Они, должно быть, докапывались до подземных источников воды, ибо туннели их всегда оставались влажными. Сельчане даже подумывали раскопать какую-нибудь из их построек, но боялись связываться с обладателями челюстей, способных за несколько минут оставить обглоданный скелет от мелкого млекопитающего. Да и рыть эту ссохшуюся землю было им уже не под силу. Не говоря уж о том, что обычными инструментами для выемки грунта жителям деревни служили простые деревянные палки.
Насекомые росли, жирели. Сначала они не слишком удалялись от своих наземных построек, но вот Маара заметила их колонну, движущуюся к холмам старого города. Девушка испугалась и убежала прочь. Со дня на день ожидала она появления их в деревне.
Жители деревни начали опасаться, как бы эти разбойники, наряду со скорпионами, ящерами и прочей нечистью, не напали на молочный скот, и приставили к молочницам усиленную круглосуточную стражу.
Эта проблема отпала сама собой, когда проходившая мимо банда переселенцев просто-напросто силком отобрала и увела с собой скотину. Маара плакала так же, как после ухода Данна. Теперь у нее осталась лишь Дэйма, которой вскоре суждено было умереть. Да все равно жить молочницам оставалось считанные дни. Маара стала однажды свидетельницей душераздирающей картины: ее любимая Мишкита расставила пошире передние ноги, чтобы не поранить их рогами, и, протянув голову под животом, принялась сосать свое собственное вымя. Маара подумала, что смерть, пожалуй, принесет бедному животному лишь облегчение, и, как следствие, задумалась, не будет ли и ей самой легче, если на нее вдруг набросится из-за угла дракон или если ее заедят во сне земляные насекомые. Девушка изнемогала от ежедневной борьбы. Трудно было передвигаться, то и дело кружилась голова… Но нет, она не хотела умирать. У нее Дэйма… А когда Дэйма умрет, она попытается пробиться на север.
И еще одна забота появилась у Маары, оттеснившая все остальные. Однажды, когда ямы вдоль русла реки еще не совсем пересохли, она отправилась за водой и вдруг ощутила, что по ноге течет кровь. Никто ее не кусал, на коже ни царапины. Девушка заинтересовалась, в чем дело, и выяснилось, что кровь течет из нее, изнутри. Осторожно шагая, она направилась домой, держа ведро так, чтобы прикрыть это странное кровотечение. Дэйма заметила сразу и ахнула.
— Я надеялась, что этого не случится. Ты ведь такая слабая, в чем душа держится…
Она рассказала Мааре то, что ей положено было знать. Больше всего старуху беспокоило, как бы Маара не подпустила к себе какого-нибудь мужчину. Забеременеть в такое время — верная смерть. С этого дня Маара по-новому смотрела на мужчин и на их детородные приспособления, однако всерьез эту опасность не воспринимала, ибо мужчины селения сами еле держались на ногах. Все же она остерегалась — в основном ради Дэймы, которая не находила себе места от беспокойства.
С кровью надо было что-то делать. Обычно местные женщины подвязывали сухой мох, но весь мох в округе давно рассыпался в пыль. Коричневая ткань влагу не впитывала. Дэйма велела Мааре разорвать на лоскуты одну из хранящихся в сундуке прекрасных вещей. С большой неохотой послушалась ее Маара. Она иногда поднимала крышку и рассматривала эти свидетельства иной жизни.