123 
— Даже ангелы не посмеют тебе противоречить, — улыбнулся он.
Я осталась у его ложа. Лестеру и в самом деле стало лучше. Его выздоровление шло стремительно, и он уверял, что я спасла ему жизнь.
Не знаю, был ли он действительно так уж болен. Вид у него, конечно, был неважный, но вполне возможно, что Роберта постиг такой же недуг, которым страдала я во времена царствования моей сестры. Название недуга — инстинкт самосохранения. Насколько глубоко увяз Роберт в заговоре Норфолка? Конечно же, Лестер не собирался сажать Марию на мое место. Он спелся с Норфолком, исключительно заботясь о будущем, предпринял меры предосторожности на случай, если я вдруг умру и Мария займет мое место.
Так или иначе, я сильно испугалась, представив, что Роберт может умереть. Но он быстро поправлялся. Вскоре мы уже играли в разные игры, и я очень радовалась, если мне удавалось одержать верх, — я знала, что победа досталась мне честно.
После перенесенного испуга на душе у меня было сладостно. Роберт видел, как я его люблю, и в его душе вновь зашевелилась надежда. Ах, милый Роберт, он будет мечтать о женитьбе до самого последнего дня своей жизни.
Что ж, именно этого я и хотела.
А герцог Норфолк тем временем томился в Тауэре.
* * *
Среди моих приближенных был один дворянин, услуги которого я ценила особенно высоко. Он не входил в число моих любимчиков, поскольку не отличался красотой, не умел танцевать и не обладал изысканными манерами, но зато был человек умный, изворотливый и преданный. Звали его сэр Фрэнсис Уолсингэм. Он был еще не стар, всего на три года старше, чем я. В лице его проскальзывало нечто восточное, и когда, оценив заслуги Уолсингэма, я прониклась к нему уважением и доверием, он получил прозвище Мавр. Я любила давать клички приближенным, и это считалось знаком королевской милости.
Мой Мавр был ревностным протестантом, что увеличивало доверие к нему. Я всегда с опаской относилась к дворянам-католикам, поскольку именно в этой среде чаще всего обнаруживалась измена. Уолсингэм был искусным дипломатом, человеком состоятельным, да к тому же еще превосходно разбирался в вопросах права. Пять лет он изучал юриспруденцию в разных заморских странах и обладал исключительным нюхом на интриги и предательство. Оглядываясь на прожитые годы, могу сказать, что одним из главных моих достоинств было умение приближать к трону действительно способных, верных людей. Придворные красавчики относились к иной категории — я любовалась ими, кокетничала, но власть зиждилась на людях, подобных Сесилу и Уолсингэму.
Восстание, разразившееся на севере страны, застало меня врасплох. Графы Нортумберленд и Вестморленд вознамерились освободить Марию Стюарт из заточения и возвратить в Англию католичество.
Я знала, что Нортумберленд — человек вздорный и недалекий — считает себя обиженным, он хотел, чтобы королеву Шотландскую доверили его попечению. Но я, слава Богу, еще не выжила из ума! Нортумберленд, во-первых, был ревностным католиком, а во-вторых, как все мужчины рода Перси, считал себя повелителем всего английского севера. Тревожнее всего было то, что, как выяснил Уолсингэм, Нортумберленд и Вестморленд заручились поддержкой испанцев — те обещали прислать войска, если мятежники сумеют собрать достаточно большую армию. В заговоре участвовал и папа римский.
Вспомнив о том, что даже мой Роберт оказался замешан в интриге, целью которой было освобождение Марии, я встревожилась еще больше.
Заговор был составлен с размахом. Герцог Альба дал обещание прислать испанский десант, посланник Филиппа, маркиз Катена, недавно прибывший в Англию в качестве посла, на самом деле должен был возглавить это войско. Сам папа Пий V благословил восстание.
К счастью, граф Суссекс, заехавший к Нортумберленду с визитом, заподозрил неладное. Немедленно связавшись с Сесилом и мной, он сообщил, что, похоже, назревает заговор.
Сесил посоветовал вызвать Нортумберленда в Лондон. Когда в ответ пришло письмо, в котором граф сообщал о постигшей его тяжелой болезни, мои подозрения усугубились, и я отправила на север вооруженный отряд, чтобы Нортумберленда немедленно доставили в Лондон. Однако заговорщику удалось скрыться. Он сбежал к Вестморленду, и оба мятежных графа подняли знамя восстания, громогласно объявив, что хотят освободить Марию и восстановить в Англии католическую веру. С пугающей быстротой им удалось собрать войско в четыре тысячи пеших и тысячу семьсот конных. С этой армией бунтовщики двинулись на Дурхэм, где провели торжественную мессу в соборе. Затем двинулись по всему северу, всюду служа обедни.
123 
