— О такой вещи мы сможем навести справки. Мы разошлем опросные листы по ювелирам в Нью-Джерси и Манхэттене, — заметила Керри. — Иногда просто поразительно, что умудряются вспомнить ювелиры о вещицах, проданных ими даже много лет назад. Они порой вспоминают мельчайшие детали, особенно если речь идет о каком-нибудь украшении, сделанном в единственном экземпляре.
Скип рассказал Керри также о кольце с изумрудами и бриллиантами, похожем на обручальное. Камни чередовались друг с другом и были посажены на тонкой работы основу из красноватого золота.
— Она и про него говорила, что это отец ей его подарил?
— Да. Объясняла тем, что отец расплачивается за те детские годы, когда вообще ничего ей не дарил. К тому же она утверждала, что кое-какие из этих вещей являлись семейными драгоценностями и принадлежали еще ее матери. В это поверить было проще. У Сьюзен еще была булавка в форме цветка. Украшение это явно очень старой работы.
— Эту вещицу я помню, — вступила в разговор Дейдра Реардон. — К ней серебряной цепочкой была прикреплена еще одна булавка — поменьше. У меня дома есть вырезка из газеты с фотографией Сьюзен на каком-то благотворительном мероприятии. Булавка эта хорошо видна на фотографии. Еще одно украшение, которое, как Сьюзен утверждала, досталось ей от матери, бриллиантовый браслет, который был на ней в вечер гибели. Скип, помнишь?
— А где вообще в тот вечер были все украшения Сьюзен? — спросила Керри.
— Исключая те, что были на ней, в шкатулке на столике в ее спальне, — ответил Скип. — Она должна была их убирать в сейф, который находился в ее комнате, но обычно этого не делала.
— Скип, согласно вашим показаниям в суде, некоторые вещи исчезли из вашей спальни в тот вечер.
— Я абсолютно точно знаю, что исчезли две вещи. Первая — это булавка в форме цветка. Проблема, правда, в том, что я не могу точно сказать, была ли она в тот день в шкатулке для драгоценностей. И я совершенно уверен в том, что из спальни в тот вечер исчезла миниатюрная рамка для фотографий, стоявшая обычно на ночном столике.
— Опишите мне ее, пожалуйста, — попросила Керри.
— Позволь мне это сделать, Скип, — вступила в разговор Дейдра Реардон. — Видите ли, Керри, эта маленькая рамочка была вещью совершенно особенной. Утверждалось, что сделал ее помощник знаменитого ювелира Фаберже. Мой отец служил в американских оккупационных войсках после войны и привез ее из Германии. Рамка представляла собой овал из голубой эмали с золотым ободком, инкрустированным жемчугом. Я подарила эту рамку Скипу и Сьюзен на свадьбу.
— Сьюзен вставила в нее собственную фотографию, — добавил Скип.
Керри заметила, как стоявший в дверях охранник посмотрел на настенные часы.
— У нас еще осталось несколько минут, — заторопилась она. — Так когда вы видели эту рамку в последний раз, Скип?
— Она была на столике в последнее утро перед убийством. Я видел ее, когда одевался. И запомнил, потому что смотрел на нее, когда перекладывал всякую мелочь в карманы нового костюма, который надел в то утро. А вечером, когда полицейские сказали мне, что забирают меня с собой в участок на допрос, я поднялся в спальню вместе с одним из них, чтобы захватить свитер. Так вот — рамки на месте не было.
— Если у Сьюзен был роман с кем-нибудь, не могла она подарить свое фото в красивой рамке в тот день?
— Нет. Это была одна из лучших ее фотографий, и она любила смотреть на нее. К тому же не думаю, что даже такая женщина, как Сьюзен, осмелилась подарить кому-то еще свадебный подарок моей матери.
— И больше эту рамку никто и никогда не видел? — спросила Керри.
— Никто и никогда. А когда я пытался доказать, что рамку кто-то украл, обвинитель заявил в ответ, что если бы в тот вечер в нашем доме побывал вор, то он бы утащил и все остальные драгоценности.
Звонок оповестил о завершении времени свиданий. На этот раз, прощаясь, Скип одной рукой обнял мать, другой — Бес, притянул их обеих к себе. Поверх голов двух женщин он взглянул на Керри и Джофа. Улыбка сделала его лицо лет на десять моложе.
— Керри, если вы сможете вытащить меня отсюда, я для вас такой дом построю, из которого вам не захочется выходить до конца дней своих. — Скип вдруг рассмеялся. — Бог мой! — воскликнул он. — Что это я говорю, сидя в тюрьме.
В другом углу зала свиданий сидел со своей подружкой осужденный Уилл Тот. На пришедшую к нему девушку особого внимания он не обращал. Он, как только мог, вслушивался в разговор, шедший за столом, где сидел Скип Реардон. Он уже несколько раз видел здесь мать Скипа, его адвоката и подружку. А на прошлой неделе узнал и пришедшую сюда же Керри Макграт. Ее-то он бы узнал, когда угодно и где угодно. Именно из-за этой Макграт он должен будет провести следующие пятнадцать лет в этой дыре. Ведь именно она была обвинителем на его процессе. Что-то сегодня она уж слишком мила с этим Реардоном, к тому же она все время что-то записывала.