Однако граф не мог слоняться по этой галерее, отыскивая потайной вход, в то время, как внизу, в столовой, сидели гости, которые могли заметить его.
Накануне графу просто повезло. Он не нашел бы потайного хода, если бы не видел, в каком именно месте Демелса прошла через стену.
Тот, кто проектировал когда-то потайной лабиринт, стремился сделать его совершенно недоступным для врага, если только в своем стане не было предателя.
В спальне графа дверь в потайное помещение располагалась возле камина, однако в остальных помещениях могла быть совсем в ином месте.
В конце концов граф не мог бы обследовать все стены, покрытые панелями, ведь деревянная резьба украшала, как он успел заметить, чуть ли не все помещения в этом старинном доме.
— Что же теперь делать? — задумался граф Треварнон.
Столкнувшись с трудностями, ему еще больше захотелось увидеть Демелсу, просто оттого, что она пожелала от него ускользнуть.
— Я обязан увидеть ее, и я ее увижу! — сказал он вслух.
Граф, зная свой характер, понимал, что не отступится, пока не добьется цели.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, он вышел из спальни и медленными шагами пошел по коридору, пытаясь наугад определить, где мог быть вход в потайной лабиринт.
В то же время Вэлент старался какого соотнести потайные ходы, которые видел накануне, со своим теперешним маршрутом.
Итак, вначале он заметил Демелсу в конце длинной галереи, располагавшейся под углом к центральной части дома…
Он не слишком продвинулся в своих расчетах, когда заметил в противоположном конце коридора, под главной лестницей, женскую фигуру в знакомом сером платье и белом фартуке.
В руках женщины был поднос. Несмотря на полумрак, царивший в коридоре, граф Треварнон безошибочно узнал Нэтти.
Нэтти повернула налево и стала удаляться от него.
Граф Треварнон следовал за ней, соблюдая почтительное расстояние и стараясь держаться поближе к стене. Он опасался, что няня исчезнет, растворившись во мраке, подобно Белой Женщине в день его приезда.
Свечи еще не зажигали, и в коридоре было весьма сумрачно.
Однако глаза графа Треварнона успели привыкнуть к темноте, благодаря чему он заметил, как Нэтти остановилась и, держа поднос одной рукой, другой открыла какую-то дверь, а войдя в нее, должно быть, толкнула ее ногой.
Однако дверь как следует не закрылась. И граф, подоспев к щели, еще увидел, как Нэтти прошла через панель и скрылась из виду.
В этой комнате он еще не был. Окинув ее беглым взглядом, Вэлент сразу понял, что помещением давно не пользовались. Мебель и картины были в чехлах.
Граф Треварнон был несказанно рад, заметив, что Нэтти не позаботилась о том, чтобы затворить за собой тайный ход, очевидно, она была уверена, что здесь никто не появится, к тому же ей мешал поднос.
Граф Треварнон поспешил к заветной двери.
Он замер, прислушиваясь, как Нэтти, шаркая ногами, тяжело поднимается по лестнице.
Выждав немного, граф Треварнон шагнул сквозь открытый проход и спустился вниз на один пролет. Здесь он мог постоять на небольшой площадке, пока Нэтти не уйдет, оставаясь для нее невидимым.
Сверху послышались приглушенные женские голоса. Стоя в кромешной тьме, прижавшись к стене, граф Треварнон благодарил судьбу за то, что удача не оставила его и в этом странном предприятии.
— Извините, что я так поздно, милая барышня, — сказала Нэтти, входя в потайную комнату.
— Я и не рассчитывала увидеть тебя раньше, — ответила Демелса, принимая из рук няни поднос.
— Так всегда бывает, когда собираются гости и подается больше блюд, чем обычно, — пояснила Нэтти. — Слугам приходится ждать, когда их накормят, а вместе с ними — и вам.
— Ничего, у меня от ожидания только разыгрался аппетит, — беспечно заметила Демелса.
— Я выбрала то, что, как мне казалось, больше всего вам понравится, — сообщила Нэтти, открывая крышки на тарелках.
— Все выглядит и пахнет чудесно, — похвалила Демелса, — но, что бы ты мне ни принесла, я бы радовалась одинаково, — честно призналась она.
Демелса так переволновалась на скачках, что не могла днем есть сандвичи и маленькие печеньица, приготовленные Нэтти им на ленч. Она даже не прикоснулась к нежнейшему муссу, который Бетси тайком отложила для юной хозяйки из большой вазы с кухни, пока повар графа куда-то отлучился.
Днем Демелса была в состоянии думать только о состязаниях. Думать и молиться за Крусадера, чтобы он не проиграл. Гульдибранд, хотя она отдавала должное прекрасным спортивным качествам жеребца, принадлежавшего сэру Рэмсботтому, нравился ей меньше.