Последние отзывы

  38  

Но выглядела она на карточке совсем другой… ну, вроде тех, над которыми она насмехалась и называла их «благополучными свиньями». Эта фотография привела Дженни в замешательство. Она повернулась в кресле, решив посмотреть через окно на своего отца, но сделала это очень быстро, боясь, что войдет мать. Она не знала, что именно может взбесить ее мать, за что она побьет ее. Если ей приказывали сидеть тихо, то она оставалась неподвижной часами, отлучаясь только в туалет. По словам ее матери, их жизни могли зависеть от того, будет ли Дженни слушаться или нет. И если стрясется с ними что-нибудь: схватят и увезут прочь или придут мужчины и застрелят всех, то это, вероятнее всего, произойдет из-за Дженни, из-за того, что она не слушалась.

В тот раз она просидела не очень долго. Мать и бабушка вернулись с кухни, и хотя мать не взглянула на нее, но по счастливому выражению ее глаз Дженни поняла, что дела идут так, как она задумала.

Никто не сказал, что Дженни можно встать, поэтому она и осталась в кресле, когда ее мать, пройдя по комнате, вышла из дома. Через окно Дженни видела, как ее отец кивает, слушая то, что рассказывала ему мать. А когда она договорила, он улыбнулся, что-то радостно воскликнул и оторвал мать от земли. Он прокрутил ее в воздухе вокруг себя несколько раз, а потом снова поставил на землю. И сразу же после этого они сели в автомобиль и укатили прочь.

Дженни внимательно смотрела в окно и ждала, но ни ее мать, ни отец никогда больше не заглянули в это окно, у которого она так и сидела. Позднее Дженни убедила себя в том, что мать помахала ей на прощанье. Она, правда, не смогла толком разглядеть, как поднялась рука матери, но по одной-единственной причине — в ветровом стекле отражалось солнце.

— Дженни?

При звуке своего имени Элизабет вздрогнула. И тут же широко раскинула руки, негромко вскрикнув:

— Бабушка!

Алиса бросила свой чемодан и шагнула в объятия Элизабет. Они стояли этакими островком посреди реки высаживающихся пассажиров, крепко обнимая друг друга.

Первой отстранилась Алиса.

— Дай-ка мне посмотреть на тебя, — сказала она и оглядела молодую женщину, словно заново знакомясь с ней. — Господи, да ты — просто отрада для моих глаз! Ты становишься все прекраснее и прекраснее.

Элизабет улыбнулась.

— Я всегда могу рассчитывать на тебя, когда мне понадобится беспристрастное мнение.

Алиса продолжала разглядывать свою внучку.

— Да может ли такое быть? Неужели мы действительно видим друг друга, да еще по такому замечательному случаю?

— Действительно.

Алиса обвила рукой талию Элизабет.

— Боже мой, как же я скучала по тебе, Дженни! Извини… Элизабет. Я всю дорогу тренировалась, говоря «Элизабет», а в тот же миг, как увидела тебя, все выскочило у меня из головы.

— Ничего страшного. Я сказала Амадо, что в детстве ты прозвала меня Дженни.

— Обо всем-то ты всегда подумаешь.

— Это уже почти осталось позади, бабушка. Через две с половиной недели Элизабет Престон перестанет существовать. И ты сможешь приезжать в Калифорнию в любое время, когда только пожелаешь. У Амадо есть коттедж для гостей, совсем недалеко от дома, где ты сможешь останавливаться.

— А ты придумала, как я объясню соседям свои частые отлучки из дома?

— Ну, уж мы с тобой вдвоем придумаем что-нибудь убедительное.

Им так много пришлось испытать, прежде чем они оказались здесь, рядом друг с другом. Неужели они не смогут справиться и с этим?

Когда они оказались в спортивном «мерседесе», который Амадо вручил Элизабет в качестве подарка по случаю обручения, и поехали к мосту «Золотые Ворота», Алиса повернулась к Элизабет.

— Я перед отъездом видела Джорджа. Он просил передать тебе привет и наилучшие пожелания.

— И как там мистер Бенсон?

Даже сейчас, по прошествии многих лет, она все еще не могла назвать его по имени.

— Говорят, ему предложат место директора, когда в будущем году мистер Мур уйдет в отставку.

— Я рада. Он этого заслуживает.

— Джордж очень гордится тобой.

— Интересно, жалел ли он когда-нибудь о том, что так вот рисковал своей головой ради меня?

— Ни единой минуты. Он сам мне это говорил.

— Меня порой тревожит, что я не достигла чего-то большего, равноценного риску, на который пошли ты и мистер Бенсон. Я много раз думала, что мне следовало бы заняться политикой или еще чем-то более значительным, чем реклама.

  38