Особенно,... 
63 
Он улыбнулся.
— Ага, ты уже говорила мне о моей жестокости. Хорошо, что напомнила.
С этими словами он высвободил из-под спины девушки ее длинную косу.
— Ты что, не будешь меня пороть? — спросила она недоверчиво.
— Пороть? Что ж, неплохая идея. Чем же тебя пороть? Может быть, этим?
Он пропустил сквозь пальцы ее косу и зажал кончик в руке. Коса раскрылась, как веер, и волосы коснулись ее груди. Кровь прилила к ее соскам, они набухли и стали тверже. Тело покрылось гусиной кожей. Ройс улыбнулся, довольный этой непроизвольной реакцией. Потом он провел кончиком косы по ложбинке между ее грудей и слегка похлопал им по другому соску.
Ее тело поведало ему о многом лучше самых пылких слов, но он не мог знать, что творилось в ее душе. Тот реальный страх, который она только что испытывала, превратился, хотя Кристен и не хотела себе в этом признаваться, в огромное возбуждение. Оказаться совершенно беззащитной во власти мужчины, который очень хорошо знал, как он может вызвать у нее страсть, — такая мысль никогда не могла бы прийти ей в голову раньше.
— Так ты не будешь меня бить?
— Чему ты так удивляешься? — Голос его звучал почти с нежностью. — Мне нравится твоя кожа такой, как она есть. Зачем я буду ее уродовать?
— Но ты был в такой ярости!
— И у меня были на то основания. Ты заставила меня сегодня солгать. Я поклялся твоему другу Торольфу, что мне не приходится тебя принуждать ложиться со мной в постель, а как раз именно это я сейчас и сделал.
— Ты ему сказал, что… О!
Ройс пожал плечами.
— Он был очень обеспокоен. Ему нужна была уверенность, что я не злоупотребляю своей властью над тобой.
— Разве? — возмутилась она и обвела себя многозначительным взглядом.
— Ну, сейчас да, конечно. Но ты должна признать, что вчера ночью я, по твоим же собственным словам, не превысил своей власти над тобой и ты отдалась мне по собственной воле.
— И тебе обязательно надо было рассказать об этом Торольфу?
— По-твоему, лучше было оставить его в неведении, чтобы он волновался из-за тебя?
— По-моему, было бы лучше, чтобы он не думал того, что думает обо мне сейчас! — воскликнула она вне себя от ярости.
— А что же он думает? Что я тебе нравлюсь?
— Черт бы тебя побрал, сакс! Ты мне не нравишься. Больше не нравишься, — добавила она. Однако у нее перехватило дыхание, когда он наклонился и поцеловал ее в живот. — Не надо, перестань!
Но его язык уже описывал круги вокруг ее пупка.
— Ты все еще хочешь сопротивляться, Кристен? Ведь ты не можешь остановить меня. Не лучше ли попросить меня продолжить это?
— Нет!
Он поднялся, положил свои большие ладони на ее живот и стал поглаживать его, поднимаясь все выше и выше.
— На другой ответ я и не рассчитывал. Хотя в действительности ты не хочешь, чтобы я прекратил это.
Его пальцы достигли ее груди. Она слышала, как дрожал его голос, когда она сказала:
— Нет, это не так. Однако я никогда ни о чем не прошу, пусть речь идет о чем угодно.
— Ах, какие мы гордые!
Большим и указательным пальцами он массировал ее соски, пока они не затвердели, потом его движения стали мягкими и нежными. Все снова и снова возвращаясь к этим самым чувствительным местам, он довел ее почти до исступления. Еще секунда, и она не выдержит и будет умолять его прекратить эту пытку наслаждением. Она не могла уже лежать спокойно и сохранять безучастное выражение лица, хотя и знала, что он внимательно наблюдает за ней, отмечая любую реакцию. Ее сердце бешено колотилось. Казалось, что от ее тела исходит жар, хотя лоб и оставался холодным.
Соблазняющий взгляд этих аквамариновых глаз, ее зубы, которыми она прикусила нижнюю губу, лишали Ройса рассудка. Он еще не решался поцеловать ее, пока еще нет, он до сих пор сомневался, не вонзятся ли ее белые зубки в его губы. Но руки его скользили все выше и выше и легли наконец на ее щеки. Он покрывал все ее лицо поцелуями, не касаясь лишь губ, и страстно шептал ей в ухо:
— Кристен, скажи, что ты меня хочешь.
— Ты никогда не услышишь этих слов из моих уст.
Он откинул голову назад, чтобы лучше разглядеть ее. Казалось, в этих глазах горел огонь. Еще никогда он не видел женщины, которая так страстно желала бы любви. Он улыбнулся и сказал:
— Ты действительно так упряма, как говорила. Но я тоже могу быть упрямым, моя колдунья. И я добьюсь от тебя слов, которые хочу услышать.
63 
