Когда мы впервые приехали на ранчо, Алекс принялся учить меня ездить верхом. Этим искусством он овладел несколько лет назад, когда снимался в «Отчаянном». У меня получилось, и мне понравилось.
Алекс купил для меня десятилетнюю лошадь по кличке Анни, которая оказалась норовистой кобылкой. Дважды, когда я садилась на нее, она пыталась меня сбросить. И все же ее нельзя было сравнить с лошадьми, которых предпочитал Алекс. Создавалось впечатление, что каждый раз это была новая, необъезженная лошадь, и Алекса отчасти возбуждало то, что он смог удержаться в седле.
— Давай наперегонки! — подзадоривала я, описывая на Анни сужающиеся круги и наблюдая за тем, как Алекс натягивает поводья и Конго легко переступает на месте. — Или боишься, что не сможешь его обуздать?
Я дразнила Алекса, ведь знала: если он настолько уверен в себе, что сел в седло, ему удастся подчинить лошадь своей воле. Но Конго был исполинским жеребцом, восемнадцати ладоней в холке, черным, как смоль, и не собирался покоряться Алексу.
— Думаю, это должны быть гонки с препятствиями, — усмехнулся Алекс, и Конго развернулся и пустился рысью в противоположном направлении, как будто понимал по-английски.
— Не дождешься! — сказала я и, пришпорив Анни, стрелой вылетела через ворота в долину, где ручей делал три резких поворота к небольшой могилке в тени тополей, серебристые листочки которых шелестели на ветру, как колокольчики тамбурина.
Алекс опережал меня на целых четыре корпуса, но потом пустился рысью и стал наматывать круги, чтобы остудить коня. Наконец он соскочил с Конго, привязал коня к нижней ветке дерева и помог слезть мне с Анни. Я медленно сползла вдоль его тела, а потом обняла за шею и поцеловала.
— Что мне в тебе нравится, — улыбаясь, пробормотал он, — ты никогда не проигрываешь.
Мы отпустили лошадей пастись и посидели у ручья, болтая ногами в ледяной воде. Потом я легла на спину, положив голову Алексу на колени.
Проснулась я от удара головой о камни у воды. Алекс молнией вскочил на Конго.
— Анни только что отвязалась! — бросил он. — Я скачу за ней.
Я знала, что Алекс сможет догнать Анни, но не могла понять, как ей удалось отвязаться. Конечно, она могла перекусить поводья, это было на нее очень похоже. Но вполне вероятно, что я просто ее плохо привязала, и, когда Алекс вернется, скандала не избежать.
Когда я увидела скачущего ко мне Алекса, то замерла на месте. Он осадил коней совсем близко, на меня не смотрел и тяжело дышал. Потом спешился и привязал Анни и Конго у ствола другого дерева.
Все это он проделал молча. Я понимала, что он намеренно тянет время перед разговором. Он обернулся, но по его лицу я ничего не могла понять. Когда он шагнул ко мне, я инстинктивно отшатнулась.
У Алекса глаза стали круглыми. Потом он протянул руку, как хозяин собаке, которая не узнала его по запаху. Подождал, пока я вложу в его руку свою ладонь, а потом заключил меня в объятия.
— Боже мой! — воскликнул он, гладя меня по голове. — Ты дрожишь. — Он провел рукой по моей шее. — Даже если бы я не поймал Анни, она сама нашла бы дорогу в конюшню. Не о чем волноваться. — Но я не могла унять дрожь, и через мгновение он чуть отодвинулся, продолжая держать меня за руку. — Господи, да ты меня боишься! — медленно произнес он.
Я вздернула подбородок и покачала головой, но бившая тело дрожь выдала меня. Алекс, повесив голову, опустился на землю. Я присела рядом, кляня себя за то, что испортила такой прекрасный день. Я поняла, что только сама смогу примирить нас, поэтому постаралась собраться с духом. Я направилась к ручью, вошла в него и опустила руки в воду.
— Ходят слухи, — сказала я, — в этом ручье водится форель.
Алекс поднял голову и благодарно улыбнулся, пробежав взглядом по моим волосам, ягодицам и голым ногам.
— Да, я тоже об этом слышал.
— А еще ходят слухи, — продолжала я, — что ты умеешь ловить рыбу голыми руками.
Пока я говорила, между моих ладоней проплыла небольшая, в крапинку форель. От удивления я приоткрыла рот и всплеснула руками.
Алекс поднялся и вошел в воду.
— Если хочешь этому научиться, — сказал он, становясь позади меня, — то первое, что нужно сделать, — это перестать дергаться. — Он склонился надо мной так, что его губы касались моего уха, и обхватил мои руки в воде. — Следующее, чему нужно научиться, — это замереть на месте. Даже не дыши — форель уплывет, если только ей покажется, что ты здесь. А теперь закрой глаза.