113 
Я знала, что он никогда не хотел меня обидеть. И понимаю, что всему виной та часть Алекса, которая до сих пор считает, что он недостаточно хорош. Если Алекса заставить взглянуть на себя со стороны, возможно, он навсегда излечится от приступов агрессии.
Я думала, Алекс меня убьет. Он стоял в ванной и методично бил меня ногами. Его лицо было перекошено от злости, и я уже не знала, чего еще ожидать. Потом он схватил меня за волосы и швырнул на унитаз. И ушел.
Дрожа всем телом, я встала и плеснула водой в лицо. На этот раз он ударил меня по губам, что было само по себе удивительно, — труднее всего скрыть синяки на лице, и Алекс обычно не настолько терял над собой контроль, чтобы бить по лицу. Я прижала комок туалетной бумаги к сочащейся из уголка рта крови и попыталась узнать женщину, которая смотрела на меня из зеркала.
Я не знала, куда ушел Алекс, да и, если честно, мне было на это наплевать. Его поступок не стал для меня неожиданностью. Алекс закончил читать «Историю моей жизни», и я понимала, что он после этого чувствует. Это первый шаг к излечению. Второй — его согласие сниматься в этом фильме.
Я натянула халат и скользнула под одеяло, отвернувшись от той половины кровати, где обычно спал Алекс. Спустя какое-то время он бесшумно вошел в комнату и стал раздеваться. Лег в постель, обнял меня и уставился в окно на те же звезды, на которые смотрела я, пытаясь разглядеть созвездия.
— На похороны отца я не пошел, — сказал он, немного напугав меня тембром своего голоса. Хотя мы были в доме одни, есть вещи, которые лучше произносить шепотом. — Маман позвонила и сказала, что хотя он и был жалким сукиным сыном, но не явиться на похороны — это не по-христиански.
Я закрыла глаза, мысленно представляя сцену, которой заканчивался сценарий: отец, подбрасывающий вверх своего сына. Я видела Алекса, сидящего у кровати умирающего отца. Видела, как камеры снимают выпавший ему второй шанс.
— Конечно, я решил, что раз он само воплощение дьявола, то христианское милосердие на него не распространяется. Я даже на его чертовой могиле не был. — Руки Алекса скользнули по моему телу, по тем местам, куда несколько часов назад он наносил удары. — Я намерен снимать этот фильм и быть сопродюсером, — негромко произнес он. — На сей раз я хочу сам руководить процессом.
Джек Грин сидел рядом со мной, а дублер приблизительно одного с ним роста и комплекции стоял на съемочной площадке, пока устанавливали свет и камеры. Мой сосед был маститым актером, снимавшимся в самых разных фильмах, от комедий в стиле Мэрилин Монро до драматической роли алкоголика, которая в 1963 году принесла ему «Оскара». А еще он мог насвистеть «Боевой гимн Республики» с выкрутасами и тасовать колоду карт на зависть профессиональному крупье из Вегаса, а также отстреливать головки у камышей, которые росли в высокой траве штата Айова. После Алекса он был моим любимым актером на съемочной площадке.
Он согласился на роль отца главным образом благодаря силе убеждения Алекса, поскольку с 1975 года не снимался. Было смешно наблюдать, как люди на съемочной площадке суетятся, не зная, перед кем стелиться, — перед Джеком, живой легендой кино, или сегодняшним богом, Алексом. И никто не знал, как Джек Грин отнесется к указаниям моего мужа. Джек, после того как просмотрел первую порцию отснятого за день материала, встал и повернулся к Алексу. «Парень, — протянул он ему руку, — ты, когда доживешь до моих лет, будешь так же хорош, как и я».
Сейчас Джек приподнял брови и поинтересовался, не нужна ли мне еще карта. Мы играли в «очко», и он раздавал.
— Еще, — похлопала я по книге, служившей нам столом.
Джек перевернул бубновую десятку и ухмыльнулся.
— Очко! — воскликнул он и благодарно покачал головой. — Касси, ты приносишь удачи больше, чем шлюха с тремя сиськами.
Я засмеялась и вскочила с кресла Алекса.
— А вам не нужно готовиться?
Джек поднял голову и окинул взглядом царящую вокруг суматоху.
— Думаю, я смогу заработать себе на хлеб.
Он улыбнулся и бросил мне сценарий. Насколько я видела, Джек, ступив на съемочную площадку десять недель назад, больше ни разу его не открывал, но при этом ни строчки оттуда не забыл. Он направился к Алексу, который объяснял что-то главному фотографу.
Я не разговаривала с мужем целый день, но в этом не было чего-то необычного. В то время, что Алекс снимался в «Истории моей жизни» в Айове, он, как никогда, был занят. К нему постоянно стояла очередь из членов съемочной группы, которые толковали о различных технических проблемах. Были еще журналисты, которые пытались получить интервью до выхода фильма на экран, и встречи со спонсорами для обсуждения вопросов финансирования. В некотором роде Алекс делал себе имя на сенсации. На карту была поставлена его карьера: он не только собирался сыграть непривычную для себя роль романтического героя, но это была и его первая режиссерская работа. Казалось, из-за этого напряжения из его головы начисто вылетело то, что картина, которую он снимает, и эмоции, которые выплескивает на камеру, бьют его, что называется, не в бровь, а в глаз.
113 
