Особенно,... 
14 
– Это как самое совершенное уравнение!
Он тогда рассмеялся и не мог остановиться до тех пор, пока оба не поднялись к вершинам блаженства… С Линдсей он чувствовал себя счастливее, чем когда-либо раньше.
Антониосу вспомнилась и пустота, охватившая его после разговора с Линдсей по телефону, когда она безжизненным голосом сказала, что их брак был ошибкой.
– Добро пожаловать домой, – раздался голос брата.
Антониос поднял глаза от ноутбука и увидел Леонидаса, прислонившегося к косяку двери. Он был на год и два месяца младше его, на полдюйма выше и немного тоньше. Его неоднократно принимали за брата-близнеца хозяина поместья. Будучи детьми, они были близки, вместе участвуя в разных шалостях, но теперь, когда старший занял пост генерального директора, пропасть между братьями увеличилась, и через нее невозможно было перекинуть мост, потому что Антониос поклялся отцу, что ничего никому не расскажет. Слова умирающего отчетливо звучали в его мозгу: «Никто не должен знать, Антониос. Никто, кроме тебя. Я этого не перенесу».
– Спасибо, – ответил Антониос, кивая брату.
Он попытался улыбнуться, но воспоминания о Линдсей были слишком свежи.
– Как съездил? – спросил младший, приподняв бровь.
– Отлично, – лаконично отозвался он. – Но времени было в обрез, так что заехать в Нью-Йорк для встречи с новыми клиентами не вышло.
– Я могу это сделать, – предложил Леонидас, но брат пожал плечами.
– На следующей неделе поеду в Нью-Йорк вместе с Линдсей и загляну.
Брат кивнул, выражение его лица стало непроницаемым.
– Так вы что, оба возвращаетесь в Америку через неделю? Так скоро?
– Линдсей ждет ее работа.
– Я думал, она может закончить ее здесь.
Антониос пожал плечами, не найдя что сказать – как же отвратительно было врать, сначала про отца, а теперь про жену. Как мог он обвинять Линдсей в том, что она солгала ему, когда сам он ничуть не лучше?
– Ей еще нужно решить вопрос с домом, – рассеянно ответил он. – Ты же и сам понимаешь, как это бывает.
Леонидас не имел представления о подобных вещах – закоренелый холостяк, он обладал квартирой в Афинах и, будучи свободным человеком, мог жить либо в ней, либо в отдельной вилле на территории имения. Его работа требовала частых путешествий: отец назначил его главой департамента по сделкам в Европе, и Лео часто отсутствовал, навещая клиентов в самых разных ее уголках. Он работал только с новыми клиентами.
– Так когда она вернется? – спросил Лео, и Антониос заставил себя снова неопределенно пожать плечами.
– Мы еще не решили насчет точного числа, – ответил он. – Послушай, разве у тебя нет работы? Я только что видел электронное письмо от группы ресторанов «Лион», у них вопрос по поводу поставок.
– Я все решу, – бросил брат и вышел из офиса.
Антониос откинулся на спинку кресла и провел руками по волосам. Оказывается, врать – очень тяжело. Что же будет, когда настанет пора сознаться?
Скорчив недовольную гримасу, Антониос вернулся к работе – слишком много времени он потратил сегодня на мысли о жене.
Линдсей проснулась от настойчивого стука в дверь. Ей удалось проспать два часа, но, нарушив привычный режим дня, она чувствовала себя дезориентированной, в голове шумело. С трудом соображая, что происходит, она выбралась из кровати и потянулась к пеньюару, висевшему на двери ванной. Было так тепло, что она спала в одном нижнем белье.
На пороге стояла горничная, лицо которой было смутно знакомо Линдсей, за ней маячил мужчина с чемоданами.
– Что… – начала Линдсей, все еще не в силах оправиться ото сна.
– Кириос Маракайос велел принести вашу одежду сюда, – объяснила горничная на неуверенном английском, зная, что жена хозяина почти не говорит по-гречески. – Он попросил меня помочь вам разобрать их.
– О… Спасибо!
Отойдя, Линдсей впустила гостей. Мужчина, поставив чемоданы, вышел, а девушка принялась разбирать и вешать в гардеробную одежду, которую Линдсей надевала всего пару раз, живя в Греции. Ощущая легкий дискомфорт от того, что ее обслуживают, Линдсей предложила помощь, но горничная настояла на том, что справится сама. Тогда она вышла в гостиную, бросив по пути взгляд на бассейн, сверкающий за стеклянными раздвижными дверьми.
Ужин будет всего через несколько часов, так что нужно подготовиться.
Заварив чай, Линдсей вышла к бассейну, присела на шезлонг и, грея ладони о чашку, закрыла глаза и сконцентрировалась на дыхании. Представила себе затейливо украшенную столовую, в которой семья Маракайос обычно собиралась для официальных приемов – море лиц, глядящих на нее, – заставляя себя дышать ровно и глубоко.
14 
