Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
53 
Все это было вполне очевидно, да и привыкли уже они к тому, что заморское золото позволяет им совершать вещи, прочим недоступные.
И вдруг – стало страшно…
Никакой Шешковский не стегал более кнутом по нежным частям тела, требуя немедленного покаяния. Никто не хватал на улице за руки и с воплями не тащил в часть. Все было как по-прежнему – благообразно и чинно.
Но в дело вмешался новый, точнее – хорошо забытый старый – участник. По имени Смерть.
Отчего-то находящиеся в самом расцвете сил заговорщики стали скоропостижно отбывать на встречу с Создателем. Причем – сами того не желая. У кого-то подвернулась нога на узком мосту, иной газом угарным надышался… а какие-то – и вовсе исчезли неведомо куда…
И что интересно! Исчезали все сплошь люди деятельные, да разумные. Кои четко в обстановке ориентировались и выводы могли сделать своевременные и правильные. А вот участников поменьше – тех не трогали. Не проявляй ненужной активности – будешь жить! Это поняли достаточно быстро, и множество таковых понимающих под разными предлогами от активной работы отошло…
Естественно, поняли это и в Англии. Когда хорошо налаженная машина шпионажа и закулисного влияния внезапно стала давать сбои. Но тут – беда! Ранее располагавшее небольшим штатом грамотных людей, британское посольство могло более-менее давать своевременные указания и исправлять допущенные излишне ретивыми агентами промахи. Но вот именно сейчас это сделать было весьма затруднительно. Кое-кого выслали из столицы, вместе с прочими сотрудниками, когда отношения между государствами резко охладели. А с оставшимися (под видом прислуги и незначительных клерков) людьми стали происходить досадные случайности. На кого-то кирпич сверху упал… бывает, а ты аккуратнее мимо стройки ходи! И вверх посматривай! Жив он остался, слава Богу, но покалечило беднягу изрядно, надолго приковав его к койке. Второго неудачно зацепила проезжавшая карета, попереломав ему руки-ноги и, опять же, приковав к койке. А третий, самый сильный и осторожный, вовсе пропал бесследно, словно никогда и не существовал. Вот и некому было более охранять и опекать тайных приверженцев русско-английского союза, в немногом количестве еще остававшихся в Питере.
Хлопнув за собой дверью, граф не торопясь спустился по лестнице и вышел на улицу. Требовательно взмахнул рукой, подзывая свою карету. Зацокали копытами застоявшиеся лошади, и тяжелый экипаж медленно подъехал к крыльцу. Забежавший сбоку лакей услужливо распахнул дверцу и откинул подножку. Пассажир грузно взобрался в карету и опустился на сидение. Уже темнело, и тусклый свет фонарей на крыльце лишь слегка озарял окрестности, оставляя их большую часть в полумраке.
– Домой, Прошка!
Наверху, на козлах, прицокнул языком кучер, чуть слышно хлопнули вожжи, и карета тронулась. Хозяин утомленно откинулся на спинку сидения. День был тяжкий, нервов потрачено изрядно, до дома можно и вздремнуть. Чуть заметный толчок – негромко хлопнула дверца. Граф приподнялся на сидении, но в этот момент что-то твердое уткнулось ему в грудь.
– Не надо шуметь, ваше сиятельство, – прошептала темнота. – Только шевельните кончиком пальца, и через дырку у вас в груди можно будет пропихнуть пасхальную свечу. Насквозь.
– Что вам угодно? Кто вы такой?
– Не ваше дело… Лучше о своей судьбе побеспокойтесь.
– Но что вам надо? Вы ворвались ко мне в карету, как разбойник! Вам нужен мой кошелек? Держите!
– Себе оставьте. Кто-то же будет обмывать ваше тело – вот и заработает заодно. Хоть шерсти клок…
– Но что я сделал? Я как-то обидел вас?
– Не меня, Петр Иванович, – усмехнулся невидимый в темноте собеседник. Ваше преступление гораздо серьезнее: вы предали свою страну.
– Постойте… Так это вы… Все эти случаи последних месяцев – это вы?!
– О чем вы говорите, любезнейший?
– Но как же? Слишком много случайного приключилось со многими моими знакомыми в последнее время, чтобы это можно было списать на естественные превратности жизни. Но ведь я не совершил ничего предосудительного, никого не убил и не ограбил!
– А предать свою страну в руки жителей проклятого острова – это вы уже не считаете преступлением?
– Мы всего лишь хотели более тесной дружбы… Не будете же вы отрицать, что островитяне значительно дальше нас продвинулись во многом?
– И даже слишком во многом! Не худо бы и укоротить кое-кому ноги. А заодно и слишком загребущие руки. Как вы понимаете, любезнейший Петр Иванович, вы и живы-то до сих пор только потому, что нам необходимо доподлинно знать, о чем именно и с кем конкретно вы сейчас беседовали в графских покоях.
53 
