Особенно,... 
16 
— И она приглашает меня в оперу?
Герцог удивленно приподнял брови:
— Ну да.
Она нахмурилась:
— Подозреваю, вы тоже приглашены?
Он высокомерно кивнул.
— Следовательно, я буду частью компании.
— И эта компания состоит из…
— Графа и графини Хейборо. Вас. И меня.
— Почему?
Его брови едва не коснулись золотых кудрей.
— Что вы имеете в виду?
— Почему вы желаете выступить в качестве моего эскорта в опере?
— У меня на то свои причины, — поджал он красивые губы.
Выходит, Пандора не ошиблась…
— Не желаете ли поделиться ими со мной?
— Нет.
И вновь ее посетила мысль: «Дьявол по имени, дьявол по натуре»…
— Так не терпится еще раз стать свидетелем моего публичного унижения, что заручились поддержкой родственников, дабы достичь желаемого?
На скулах герцога заиграли желваки.
— Соблаговолите объяснить, каким образом поход со мной в оперу может стать причиной публичного унижения?
Она раздраженно вздохнула:
— Поймете, когда весь свет будет не просто игнорировать, а намеренно оскорблять меня. Пренебрежение может коснуться даже вас и ваших тетушки и дядюшки.
Теперь уже Руперт, истинный аристократ, герцог Страттон, посмотрел на нее свысока.
— Уверяю вас, мадам, ни один представитель высшего света не отважится проигнорировать, не говоря уже о том, чтобы намеренно оскорбить вас в обществе герцога Страттона.
Пандоре пришлось признать, что он, скорее всего, прав. Он мужчина, с которым нельзя не считаться, как в плане социальном, так и в политическом, и вряд ли кто-то отважится открыто нанести ему оскорбление.
— А как же ваши родственники? Стоит ли подвергать угрозе их положение в обществе из-за того, что с вашей стороны является всего лишь причудой или развлечением?
Руперт одарил Пандору жалостливым взглядом.
— Общественное мнение интересует моих тетю и дядю не больше, чем меня.
— Даже если это так…
— Давайте прекратим этот глупый спор, Пандора! — потерял терпение Руперт. — Нынче вечером мы оба идем в оперу в компании графа и графини Хейборо, и точка.
В фиалковых глазах снова сверкнули слезы.
— По какой причине вы желаете подвергнуть меня такому испытанию? Может, я или мой муж, сами того не подозревая, чем-то обидели вас в прошлом? И теперь вы жаждете отмщения?
— Не будьте смешной.
— Смешна не я, Руперт… — Она оборвала себя на полуслове, сообразив, что в пылу спора все-таки сошла до фамильярного обращения к графу, очень смутилась и бесстрастно продолжила: — Простите, но о посещении оперы с вами нынче вечером не может быть и речи. Вчера я пошла на бал к Софии только из желания сделать ей приятное, ведь она была так добра ко мне последний месяц и оказывала безграничную поддержку. Но, поверьте, к вам я подобных чувств не питаю.
Руперт почувствовал, как к нему возвращается восхищение этой гордой и уравновешенной молодой женщиной. Не исключено, он сильно заблуждается на ее счет, но это такое приятное заблуждение! К тому же ее постоянная забота об окружающих, о двух своих подругах, а теперь о Руперте и его тете и дяде никак не вязалась с репутацией беспринципной неверной женушки, которая довела мужа до могилы.
— Разве не я спас вас от Сугдона вчера вечером?
— Ну да… — В ее голосе появилась неуверенность.
— Он воспользовался моим советом и, скажем так, предпочел удалиться в места с более прохладным климатом?
Она улыбнулась, услышав слово «совет».
— Да.
— В таком случае вы определенно обязаны мне.
— Но…
— Я заеду за вами в своей карете в семь тридцать вечера, — отрезал Руперт, положив конец пререканиям.
Пандора лишь покачала головой:
— Похоже, вы самый упрямый джентльмен, каких мне приходилось встречать.
— Говорят, это моя характерная черта, — с улыбкой заверил он ее.
Пандора с любопытством посмотрела на него. Руперт Стерлинг действительно был надменным, властным, саркастичным и даже безжалостным, к тому же ужасно упрямым, в чем она его и обвинила. Однако ему присущи честь, даже в отношении леди с подмоченной репутацией, искрометное чувство юмора, самоирония и физическая привлекательность, которая притягивала взгляды.
Руперт кардинально отличался от ее импозантного мужа и внешним видом, и характером. Барнаби был на три-четыре года старше Руперта, но из-за хрупкой комплекции и мальчишеского выражения лица выглядел намного моложе. Да, Руперт, безусловно, умел настоять на своем, но при этом Пандора чувствовала себя рядом с ним защищенной, будто ничто плохое не могло случиться с ней в его присутствии. С Барнаби все было иначе.
16 
