Особенно,... 
77 
— Это желание, — пояснил он.
— Желание? Из-за него тепло разливается по всему моему телу и сердце мое торопится куда-то, словно летящая стрела?
— Да. Послушайте меня. Желание — простая вещь, которая очень легко возникает между людьми даже в самых неподходящих ситуациях: например, в темном коридоре замка, между мужчиной и женщиной, которые даже не имеют права находиться в этом чертовом коридоре наедине, а возможно, даже в этом чертовом замке.
— Нет, Рейвенскар — дворец, — ответила она. — Софи говорит, Принц может жить только во дворце.
Девлин уронил руку с ее груди. Он снова заставил себя мысленно сделать шаг назад.
— Знаете ли вы, что я вполне доволен своей жизнью?
Роксана долго молчала, потом ухмыльнулась — при таком слабом освещении он не мог полностью разглядеть выражение ее лица.
— Конечно, вы довольны. Вы богаты, наследник герцога, граф, и у вас три любовницы. Мне кажется, если мужчина имеет возможность наслаждаться тремя любовницами — одновременно, — он будет доволен и без богатств, и без титула. Вероятно, он будет все время весело насвистывать. Не забывайте, что вы прекрасно играете вампира. Вы так давно этим занимаетесь, что очаровываете любую женщину при первой же встрече.
— Очаровал ли я вас?
— Я не буду вам отвечать. Я сказала слишком много и говорила весьма долго. Я начала с оскорбления… — она сделала паузу, — полагаю, мне удалось сохранить оскорбление неиспорченным.
Он кивнул.
— Вы были весьма красноречивы. Вы сказали достаточно, и я могу выбрать, что мне принимать на свой счет, а что нет. Да, мне нравится насвистывать, особенно когда луна высоко в небе и я могу видеть, как она пронзает тени вокруг, и она не изжарит меня, как солнце. Если бы у вас было три любовника, полагаю, вы были бы столь же довольны, как и я, Роксана?
— Откуда бы у леди нашлось время на трех любовников, Девлин? Вы можете представить себе перемену трех платьев для каждого из джентльменов? А волосы, которые каждый раз пришлось бы укладывать в новую прическу?
Ему хотелось рассмеяться, но он не стал этого делать. Пора остановиться.
— Вы знаете, что мне двадцать семь? — продолжила она.
Он кивнул.
— Когда вы родились?
— Третьего августа.
— В таком случае я на три месяца старше вас.
— Старше ли вы своих любовниц?
Он отрицательно покачал головой.
— Только одной, ей почти двадцать пять. Мне никогда не нравились невинные девушки, они не так… элегантны. И беседы с ними не настолько… — Он замолчал. — Хотя на вас сейчас всего два тонких слоя одежды, и вы стоите меньше чем в шести дюймах от меня, и сердце ваше колотится так быстро, вы все равно остаетесь леди. Я благодарю Бога за свечу между нами, иначе я мог бы прижать вас к стене. Вы знаете, чем бы это кончилось?
— Я старая дева. Я лежу так далеко на полке, что понадобится лестница, чтобы снять меня. Возможно, мне пора понять кое-что обо всем этом «желании». Думаю, стена вполне подойдет.
На этот раз он рассмеялся.
— Вы, Роксана — это вы, и это замечательно. Спокойной ночи.
Он легко поцеловал ее в губы, быстро повернулся и исчез в своей спальне.
Она вздохнула. Постояв еще мгновение в коридоре, Роксана решительно направилась в свою собственную комнату. Закрыв дверь, она подумала о Лии и Ричарде Лэнгуорте. Сказать ли сестре, что Ричард использует ее, чтобы добраться до Джулиана? Невозможно представить себе, как ответит Лия. И все же необходимо это сделать. Только нужно убедиться в отсутствии оружия в пределах видимости.
Роксана старалась не думать о Девлине Монро. Но она не могла прогнать из мыслей замечательную картину: она и Девлин, обнаженные и сливающиеся в своей белизне.
Роксана заснула с улыбкой на губах.
Глава 42
Когда на следующее утро Джулиан вошел в гостиную, он увидел Коринну, нахмурившуюся и державшую в руке листок бумаги. Рядом стоял Пуффер.
— Доброе утро. Что это?
Она сжала лист в кулаке, потом снова разжала руку.
— Когда Руперт показал мне вчера портрет, он сказал, что бумага на задней стороне портрета в одном месте чуть-чуть отходит. Мы с Пуффером решили проверить, в чем дело. Посмотри, что я нашла внутри. Это письмо тебе от твоего отца.
Она передала ему письмо. Оно пожелтело от времени, сгибы четко выделялись на бумаге. Джулиан развернул его и прочитал написанный тридцать лет назад четким почерком текст:
77 
