26 
Бок о бок они пошли к зданию, поднялись на крыльцо.
– Еще государь о припасах сказывал, что для города на Свияге нужны. Повелел он тебе за товар расписками на казну платить. Здесь же, в Москве, купцы золото али серебро полностью и получат. И хвалил тебя государь за ловкость изрядно. Как дом-то, понравился?
– Разве такой может не понравиться? У меня в поместье раза в три меньше будет.
– Оно и хорошо. Побратимов токмо не забывай. Заезжай, как время придет пиво варить.
– Не забуду…
Они поднялись к облюбованной Андреем светелке, где холоп уже успел выставить изрядное количество снеди и пять бутылок мальвазии.
– Ну, княже, славную ты службу сослужил. По труду и награда. За государя нашего выпить предлагаю, что справедливость верно понимает… – Боярин, держа в руке открытую бутылку, шарил взглядом по столу.
Зверев рассмеялся и бухнулся на сундук.
Разумеется, собираясь в разоренный боярами Шуйскими дом, Иван Юрьевич позаботился обо всем: и о вине, и о закуске. Не вспомнил только о посуде…
Победитель
Удовольствия от перины князь так и не получил: гость ушел глубокой ночью, после того, как они на пару опустошили почти все бутылки и истребили большую часть закуски. Проводив боярина до пролома в стене, Андрей кое-как добрался до своей светелки и успел уснуть еще до того, как голова коснулась заботливо взбитой подушки. А на рассвете, несмотря на боли в висках и пересохшее горло, пришлось вновь подниматься в седло. В далеком Нижнем Новгороде у причалов простаивали ушкуи и ладьи, которым надлежало спешно возить припасы в Ивангород. Дождавшись, пока ярыга оседлает коня, Зверев сунул ему еще рубль и крутанул вокруг пальцем:
– Придай этому всему хотя бы слегка обитаемый вид. Окна заделай, частокол поправь, ворота откопай, двор выкоси. И вообще… Одежду новую купи, вчера еще велел!
– Не поспел за день, княже.
– Ну так успевай! Чтобы в следующий раз я приехал и удивился.
– А когда ждать-то, Андрей Васильевич? – Еремей отступил и перехватил скакуна за уздцы.
– Каждый день жди, – подмигнул ему князь. – Не расслабляйся. Да, и хоть кур каких-нибудь заведи. Не все же по харчевням за едой бегать. Все, с Богом!
Назад Зверев мчался опять же на почтовых – но уже не гнал во весь опор и в Нижний попал вечером третьего дня. Остановился в городе, на трехэтажном постоялом дворе между домом воеводы и западной стеной. Тесно и дорого, но на этот раз он все равно был без лошадей и без холопов, а для престижа полезно. Почтового скакуна князь оставил на станции, получив обратно казенный залог. Еще перед сном Андрей кликнул хозяина и истребовал с рассветом вызвать к себе самых видных и честных купцов, торгующих зерном и мясом.
И казенная служба потянулась снова в самом что ни на есть нудном варианте. Разобравшись поначалу, кто, сколько и каких припасов готов доставить для ратных нужд, Андрей с утра встречался с купцами, потом вместе с ними отправлялся по амбарам, перебирая между пальцами овес и пшено, нюхая пласты вяленого мяса, растирая между пальцами сушеное; он следил, чтобы в трюмы грузили именно тот товар, что показывали для оценки, писал расписки, ехал к новым амбарам или возкам, вновь нюхал, щупал, пробовал на зуб, грузил, писал, считал, взвешивал, заказывал, требовал, ругался…
По его прикидкам, взрослому мужику в сутки требовалось хотя бы полфунта мяса – граммов двести в здешних измерениях. На шестьдесят тысяч ратников это уже получалось семьсот пятьдесят пудов в день – полный ушкуй. А если это перемножить на месяц? А если на четыре? А еще людям нужна каша, сало, вино, чтобы не болели, лубки и мох для ран, порох, свинец, дробь, жребий, наконечники для стрел, запас сабель, уксус для пушек, масло для ламп, фитили, деготь… И все – в неимоверных количествах. Только и успевай грузить, проверять да отвешивать, от рассвета до заката, неделя за неделей.
Нудную бесконечную работу в Петров день5 оборвал неуместный в будни радостный колокольный перезвон. Андрей как раз отправлял вниз по реке очередной ушкуй с порохом и двумя пушечными стволами – пищали, они ведь лишними никогда не бывают. Дождавшись, пока корабль отвалит от причала, князь двинулся назад на постоялый двор, думая, у кого узнать, что случилось. Но ответ пришел сам – с бегущими навстречу босоногими мальчишками, орущими во всю глотку:
– Казань пала! Казань сдалась! Нет больше Казани!!!
В голове словно взорвалась бомба: как пала? Когда? Почему? Кто начал с ней воевать? Почему он, организатор этой самой войны, ничего не знает? Андрей остановился, проводил отроков взглядом, но спрашивать ничего не стал. Откуда им знать? За ответом следовало идти к воеводе.
26 
