151 
— Что здесь написано? — спросил Фродо, безуспешно пытаясь расшифровать руны на арке. — Я думал, что знаю эльфийские буквы, а эти прочитать не могу.
— Это древнеэльфийский язык, — ответил Гэндальф. — На нем говорили в западном Средиземье в Незапамятные Времена. Но ничего важного в этой надписи нет. «Ворота Дарина Повелителя Мории. Говори друг войди». А внизу мелкими буквами: «Я, Нарви, сработал их. Келебримбор из Дубаина написал руны».
— Что значит: «Говори, друг, войди»? — спросил Мерри.
— Яснее ясного, — ответил Гимли. — «Если ты друг, говори заклинание, двери откроются, и войди».
— Ясно только то, что эти двери, похоже, открывает заклинание, — сказал Гэндальф. — Гномы делают разные двери: одни открываются в определенное время и пропускают только избранных; у других есть замки и ключи, которые срабатывают после заклинания. У этих Ворот замка с ключом нет. Во времена Дарина они не были тайными. Они обычно были распахнуты, в них сидели привратники. А когда их закрывали, достаточно было сказать слово — и они открывались. Во всяком случае, так записано в летописях, правда, Гимли?
— Правда, — ответил гном. — Но это слово забылось. Нарви давно нет на земле, его род угас, его искусство ушло с ним.
— Разве тебе неизвестно это слово, Гэндальф? — удивленно воскликнул Боромир.
— Нет, — ответил маг.
Все огорчились. Только Арагорн, который хорошо знал Гэндальфа, остался спокойным, но молчал.
— Зачем же ты привел нас в это проклятое место? — вскричал Боромир, с содроганием оглядываясь на темную воду. — Ты сказал, что однажды прошел через Гномьи Копи. И не знаешь, как войти?
— На твой первый вопрос, Боромир, я отвечу, что не знаю заклинательного слова — пока! — ответил маг. — Но его мы скоро узнаем. Ты можешь еще спросить, зачем я зря стараюсь и занимаюсь бесполезным делом, — добавил он, сверкнув недобрым взглядом из-под встопорщенных бровей. — А я спрошу тебя: ты что, не веришь мне, Боромир? Или перестал соображать? Я не входил в Морию этим путем. В тот раз я пришел в нее с востока. Если хочешь знать больше, могу сказать тебе, что эти ворота открываются наружу, изнутри их можно открыть, толкнув рукой. Стоя здесь, надо произнести заклинание, иначе они не шевельнутся. Силой нельзя.
— Что же ты собрался делать? — спросил Пин, будто не замечая его сердитых глаз.
— Постучать в Ворота твоей башкой, Перегрин Тук! — ответил Гэндальф. — А если это не поможет и мне дадут отдохнуть от дурацких вопросов, я постараюсь найти заветные слова. Когда-то я знал все открывающие заклинания на всех языках Средиземья, даже на Черной Речи орков. Да я и сейчас помню не меньше сотни. Думаю, что не так уж много их придется пробовать, и не надо звать Гимли, чтобы он произносил свои гномьи слова, которые, кроме гномов, никому не известны. Надпись сделана по-эльфийски, значит, и заклинание должно быть эльфийским.
Маг снова подошел к стене и легко тронул Жезлом серебряную звезду в середине под наковальней.
— Аннон эдхэллен, эдро хай аммэн, Фэннас, ногот рим ласто бет ламмэн! — сказал он тоном приказа. Серебряные линии потускнели, но гладкий серый камень даже не дрогнул.
Много раз маг повторял эти слова, меняя их порядок. Пробовал вставлять другие. Перепробовал одно за другим множество разных заклинаний, говорил то быстрее и громче, то тише и медленнее. Потом стал произносить отдельные эльфийские слова. Ничего не происходило. Немая скала в ночи казалась огромной, в небе зажигались звезды, дул холодный ветер, а Ворота оставались закрытыми.
Маг снова подошел к стене совсем близко, поднял Жезл и уже гневно скомандовал:
— Эдро! Эдро! — и ударил по камню Жезлом.
Он кричал это слово — «Откройся!» — на всех языках, когда-либо звучавших в Средиземье. Никакого результата. Тогда он швырнул Жезл под ноги и молча сел на камень.
В то же мгновение ветер принес издалека волчий вой. Все замерли. Пони задрожал от страха, но Сэм подскочил к нему, что-то зашептал, и Билл притих.
— Не отпускай его пока, — сказал Боромир. — Кажется, он нам еще будет нужен… если нас не найдут волки. Паршивая лужа, все здесь мерзко! — он нагнулся, подобрал большой камень и швырнул подальше в озеро.
Камень шлепнул по воде и исчез, и тотчас же в воде что-то всплеснулось и булькнуло. Оттуда, где упал камень, разошлись большие круги, дойдя до берега.
— Зачем ты это сделал, Боромир? — воскликнул Фродо. — Здесь и так плохо, я боюсь. Волки, темнота, — это, конечно, страшно, но тут что-то другое. Я пруда боюсь. Не баламуть его!
151 
