39 
— Я обожаю детей, — призналась Поппи. — И всегда мечтала о том, чтобы у меня было по крайней мере с полдюжины ребятишек.
— Это невозможно, — сказал Фарук. — Им же понадобится отец.
Несмотря на то что Фарук не понял заключенного в его собственных словах юмора, Поппи рассмеялась. А когда он искоса взглянул на нее, она расхохоталась еще громче, да так заразительно, что он почувствовал, как и его губы начинают подрагивать.
— Может, конечно, я и наивная глупышка, но даже я знаю, откуда берутся дети, — заверила она его. — Мне казалось, я нашла подходящего кандидата на роль мужа в лице мистера Хантингтон-Смита из Берикшира. Но, как выяснилось, у этого джентльмена были не слишком честные намерения.
Фарук нахмурился.
— Он пытался соблазнить вас, не сделав предварительно своей женой или наложницей?
Горький смешок сорвался с ее губ.
— Боюсь, что он интересовался мной лишь из спортивного интереса, желая надо мной посмеяться. Он заключил пари со своими приятелями, что уговорит меня спуститься из окна спальни по решетке для растений, чтобы оказаться на домашней вечеринке леди Эллерби и встретиться с ним в лунном свете.
— И что же, он выиграл это пари?
— Боюсь, что да, — кивнула Поппи. — Но решетке не повезло. Она сломалась, когда я уже наполовину спустилась.
— Вы поранились?
— Нет, ничуть! Мистер Хантингтон-Смит подхватил меня, но сломал ногу. К несчастью, когда остальные гости выбежали из дома, привлеченные его криками — а я должна уточнить, что они больше напоминали женский визг и как-то не вязались с образом настоящего мужчины, — они увидели меня. Я в халате лежала прямо на нем. Полагаю, вы понимаете, что гостей леди Эллерби это привело в ужас. Разразился настоящий скандал, что и положило конец моим надеждам найти себе подходящего мужа… отца для моих детей.
Тень печали омрачила лицо Фарука. В это мгновение ему хотелось одного: заставить негодяя ответить за то, что по его вине веселые ямочки на ее щеках исчезли.
— Этот ваш Хантингтон-Смит оказался подлым псом! — воскликнул он. — Лишь человек, понятия не имеющий о чести, может так обращаться с женщиной. Окажись я там, пронзил бы этого дьявола своей саблей и заставил визжать еще громче.
Поппи восхищенно всплеснула руками: вспышка гнева Фарука привела ее в восторг.
— Как это мило с вашей стороны, как галантно! Правда, должна заметить, что это стало бы причиной еще большего скандала, да и газон леди Эллерби превратился бы в сплошное месиво. Я ведь не из тех женщин, которые провоцируют мужчин на кровопролитие. Ни один из них ни разу не вызвал кого-то на дуэль из-за меня.
Опять она за свое: смотрит на него с таким видом, словно на кончике ее языка застыл вопрос, ответить на который может лишь он.
Фарука охватило нелепое желание протянуть к ней руку и снять очки с ее лица — чтобы увидеть ее глаза, которые наверняка окажутся еще более голубыми, когда перестанут прятаться под стеклами.
— Почему вы всегда так на меня смотрите? — спросил Фарук. Его голос прозвучал грубее, чем ему того хотелось.
Он ожидал, что Поппи зальется краской, смутится и станет отрицать, что имеет обыкновение глазеть на него. Однако вместо этого Поппи продолжала смело смотреть ему прямо в лицо.
— Мне кажется, вы должны привыкнуть к тому, что женщины не сводят с вас глаз, — ответила она. — Вы очень красивый мужчина.
— Да. Так и есть.
Ее улыбка стала мягче.
— У меня тут ямочки. — Прикоснувшись к своей щеке, она протянула к нему руку и дотронулась до впадинки в центре его бородатого подбородка. — А у вас ямочка здесь.
— Да, так и есть, — шепотом повторил он, когда ее пальчик задержался на его подбородке.
Поппи была очень близко от него в это мгновение. Так близко, что он увидел собственное отражение в линзах ее очков. Фарук был поражен, догадавшись, что в его взгляде отражается ее взор. Должно быть, его темные глаза выглядели сейчас именно так, как в то мгновение, когда она предложила ему отведать запретных сладостей, лежавших на дне ее корзины.
Фарук даже не смог бы сказать, какого рода голод он испытывал в этот миг. Ему хотелось испробовать лишь то, чем природа так щедро одарила мисс Монморанси: ее заразительный смех… ее румяные щечки… ее пухлые губы…
Когда он наклонился к ней, эти губы слегка приоткрылись. Он вдохнул в себя ее дыхание, которое показалось ему слаще меда и сахара. Странно, но ее тихий вздох, служивший явным признаком того, что Поппи готова сдаться, отрезвил Фарука.
39 
