ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Звездочка светлая

Необычная, очень чувственная и очень добрая сказка >>>>>

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>




  107  

– У мистера Лето нет детей… так же, как и жены! – проворчала Джесс, когда Кармайн закончил писать. – Сорок восемь процедур звучит правдоподобно, учитывая количество лет. Он всегда помогал мне при стереотаксии.

– Что за стереотаксию вы выполняете, доктор?

– Безусловно, не только префронтальную лоботомию, – огрызнулась она. – Операции, соответствующие моему интересу и образованию. Уолтер Дженкинс мой самый амбициозный проект на сегодняшний день.

– Тем не менее Дженкинса вы оперировали без мистера Лето?

Ее брови взлетели вверх.

– Когда я говорила такое?

– Значит, с ним?

Терпение Джесс лопнуло:

– Довольно! Мистер Эрнест Лето жив и здоров, где бы он на данный момент ни находился, а вы, капитан, блуждаете в потемках. Либо прекратите, либо предъявите мне обвинение.

– Тогда прекращу. Но я вернусь.

– Как летний грипп, вы хотите сказать?

– В качестве метафоры, доктор, это подойдет.

Она рассмеялась:

– Потеря времени для нас обоих. В моем типе хирургии главные риски и опасности – это не копы, а кровотечения и припадки. Поговорите с руководителем отделения нейрохирургии Чабба, он расскажет вам, что никто не пускается в дебри мозга без большой подручной помощи, от анестезиолога до ассистентов, подающих инструменты. Поэтому без какого-либо Эрнеста Лето мне было никак не обойтись.

Кармайн нахмурился.

– Вы хотите сказать, никто в ХИ никогда не возражал против того, чтобы им мешали заниматься воровством у работодателя? Эрнест Лето, по документам Налогового управления, получал по две тысячи долларов за операцию. Если пациенты действительно были иностранцами, они платили за операцию тысяч десять. Лето, вероятно, брал четыре и декларировал две. Плюс получал деньги на дорожные расходы.

На сей раз Уэйнфлит издала прерывистый смешок.

– Ваше воображение поистине поразительно, капитан!

– Нисколько, – задушевно ответил он.

– Почему вы не задаете свой гипотетический вопрос? – спросила она.

– Хорошая мысль, доктор. Скажем так: безумно занятый, перегруженный работой психиатр из знаменитого института для невменяемых преступников решает, что ей требуется хобби. Да, я забыл сказать, что мой гипотетический психиатр – дама. Она задыхается в своих обязанностях, отсюда ее потребность в хобби. И в качестве хобби она выбирает фотографию. Она сделала поясные фотопортреты молодых женщин, которые впоследствии загадочно исчезли. Она знает, что больше их не увидит. Примечательно, что среди ее пациентов тоже имеются шесть женщин, которые таинственным образом исчезли. О, эти пациентки не из института, где она работает! Они – частные пациентки, которых она не обязана принимать снова. Мой гипотетический вопрос: действительно ли принадлежат означенные шесть студийных фотопортретов тем шести таинственно исчезнувшим пациенткам?

Темные глаза внимательно изучали его, так удобно устроившегося в кресле, глядящего на нее так мягко и ласково. Пока Джесс решала, как парировать этот удар, глаза Кармайна насмешливо сказали ей, что она проигрывает битву.

– Гипотетически, – сказала она ровно и без запинки, – я понятия не имею, до чего вы докапываетесь. О, я верю, что вы знаете, куда клоните! Просто я не могу ответить на ваши вопросы. – Она посмотрела на свои ногти. – Извините, капитан.

– Не извиняйтесь, – сказал он, вставая. – Гипотеза станет реальностью.

Уолтер тем часом проводил свое время в механической мастерской с большой пользой в нескольких отношениях. Если бы кто-то прокрался в мастерскую незамеченным и издали понаблюдал за Уолтером, то заметил бы уродливый, бесформенный шмат железа, вроде низкопробной имитации скульптуры Мура[66]. Но если бы кто-то приблизился к нему и, дыша в затылок, посмотрел, чем именно он занимается, то был бы вознагражден зрелищем двух искусных рук, вытачивающих на токарном станке из куска мягкой стали некую сложную, извилистую скульптуру, которую любой проницательный человек с удовольствием поставил бы на видное место. Однако если бы в помещение влетела муха и опустилась на стену, затем заползла в запертый шкаф, она бы увидела, что Уолтер создает глушитель для полуавтоматического пистолета сорок пятого калибра и делает инъекции ртути каждой из лежащих в коробке пуль.

Все научно-исследовательские подразделения имели мастерские; это было необходимо. Ни один профессиональный изобретатель не мог в самых безумных своих фантазиях сотворить те уникальные приспособления в духе Руба Голдберга[67], которые лабораторные исследователи требовали с той же легкостью, как если бы просили новый тостер. Затем они стояли над душой у инженера, пока тот не доделает все до конца. Большая часть работы была весьма тонкой. Вольфрамовые или стеклянные микроэлектроды с такими тонкими кончиками, что их представлялось возможным увидеть лишь под микроскопом. Микронасосы, способные доставлять каждый час по микрокапле. Все, что требовалось, почти неизбежно производилось в мастерской. Имелось только одно условие: чтобы это изделие не было «крупным» в том или ином функциональном смысле. Что значило «крупным»? Фунт или полкилограмма весом, фут или треть метра в длину, ширину или глубину.


  107