43 
Предъявив полицейский значок, Делия проехала внутрь, припарковалась, а затем прошла к указанному ей офису, где оставила свой девятимиллиметровый «парабеллум» и «дешевый ствол» – карманный пистолет небольшого калибра, – после чего спросила доктора Уэйнфлит из ХИ.
ХИ был выстроен с нуля и ухитрялся выглядеть более стильным, чем большинство общественных зданий, хотя имел не вдохновляюще прямоугольную форму и не изобиловал остеклением. Имеющееся там стекло, вероятно, было ударопрочным и безосколочным, учитывая контингент пациентов, что неизбежно делало его очень дорогим. Зато архитектор облицевал стены декоративным камнем, так что посмотреть на здание было приятно.
Витиеватая дорога, ведущая от Психушки к ХИ, оказалась пустынна, если не считать патрульной машины, медленно проехавшей мимо Делии в ту же сторону. Единственный находившийся в поле зрения человек, помимо патрульных, был пешим и большими шагами двигался ей навстречу. Одетый в серую футболку и короткие шорты, он шел босиком и, казалось, не замечал, что августовское солнце плавит асфальт. Подошвы его ступней как будто сделаны из цельного асбеста, подумала детектив. Физически великолепно развитый экземпляр, наводящий на мысли о чем-то армейском, которого совершенно невозможно было принять за заключенного. Кроме того, заключенные не могли свободно перемещаться по территории, даже те, что состояли под постоянным наблюдением в ХИ. И красивый мужчина вдобавок, отметила Делия, когда он приблизился с непроницаемым лицом. Оказывается, он направлялся к ней! В трех футах от нее он остановился и кивнул.
– Сержант Карстерс? – спросил он.
– Да, это я.
– Доктор Уэйнфлит попросила меня вас встретить. Она в данный момент не в своем кабинете, но подойдет туда, как только сможет.
Идеальная учтивость, тем не менее никакого чувства. Кто он?
– Кто вы, сэр? – спросила она вежливым тоном.
– Уолтер Дженкинс. Я помощник доктора Уэйнфлит.
– Приятно с вами познакомиться, мистер Дженкинс.
После этого они шли в молчании. В кабинете Дженкинс усадил Делию в удобное кресло, принес ей кружку кофе, гораздо лучшего, чем сварили бы в большинстве учреждений, и оставил бы ее рассматривать лежавшие на кофейном столике журналы, если бы она дружески не подняла руку.
– Чем занимается помощник доктора Уэйнфлит? – с улыбкой спросила она.
На его лице не отразилось никаких эмоций. Более того, подумала Делия, словно бы нескольким шестеренкам пришлось зацепиться друг за друга, прежде чем ответ был готов.
– Первое и самое главное – кофе, – ответил он, отнюдь не в шутливой манере. – У меня хорошая память, которую она находит большим подспорьем. Доктор говорит, что моя память и ее память хорошо сочетаются и что их объединенная мощь на самом деле больше, чем простая сумма их обоих.
– Не это ли называется гештальтом?
– Да. Вы психиатр? – Он задал вопрос, не выказывая подлинного любопытства, скорее просто для того, чтобы поддержать вращение шестеренок.
– Боже мой, нет! Я из полиции.
Уолтер кивнул, резко развернулся и удалился, слишком быстро, чтобы Делия могла продолжить свое наблюдение.
Через две минуты вошла Джесс, за ней следовал помощник, с предназначавшимся ей кофе в кружке из прекрасного фарфора. Наклонившись, она чмокнула Делию в щеку и одарила Уолтера сияющей улыбкой.
– Спасибо, Уолтер. – Она снова перевела взгляд на Делию. – У тебя с собой ключи от машины, или ты отдала их у ворот?
– Они у меня.
– Дай их Уолтеру, он пригонит твою машину сюда, чтобы избавить от прогулки по этому ужасному солнцу. У тебя твой «Мустанг» или полицейская машина без опознавательных знаков?
– Синий «Форд», парковочное место девять, – ответила она, вручая Уолтеру ключи, и как только он вышел за дверь, добавила: – Какой интересный человек! Я бы очень хотела посмотреть, как наш новый полицейский художник изобразил бы его в красках! Хэнк без ума от роботов.
Все бессознательные мелкие движения Джесс прекратились, словно пораженные какой-то психической молнией; черные оленьи глаза приняли испуганное, даже огорошенное выражение.
– Роботов?
– Нет, это слишком недоброе слово для мистера Дженкинса. Прошу прощения, что я так его обесценила, и кроме того, он оказывает мне такую любезность.
– Почему ты употребила слово «робот»? – настаивала Джесс.
– Отсутствие в нем теплоты? Или лучше сказать эмоций? Он шагал босиком по плавящемуся асфальту, Джесс, и, похоже, не чувствовал боли. Пожалуй, живее всего он напомнил мне идеального солдата – такого, знаешь, беспредельно храброго, потому что полностью лишенного страха, нечувствительного к мелким, незначительным вещам, которые так выбивают из колеи обычных людей. Если бы ты могла его клонировать – разве не над этим бьются генетики? – армия США была бы на седьмом небе.
43 
