26 
– Знаю.
– Приезжай домой навсегда.
Он очень хотел это сделать.
– Я не могу бездельничать годами.
– Как твой отец?
Он кивнул.
Немного подумав, Рина с печальным вздохом прижала руку к его щеке.
– Понимаю.
Может ли он потребовать правды от матери? Если он действительно сын своего отца, значит, справится со слухами, задушит их в корне, прежде чем солнце сегодня вечером зайдет за горизонт.
Если же нет…
Кеда готов узнать.
– Мама.
Он стоял перед ней, чувствуя себя так, словно занес меч над головой матери.
– Да?
Рина улыбнулась. И он снова растерялся. Как спросить ее?
– Может, отдашь Фелише эти цветы? – предложила Рина.
– Ты велишь мне быть осторожным, а сама предлагаешь подарить ей цветы.
– Я часто ставлю на стол Вадьи цветы, когда та работает.
Это правда.
– Мне нужно идти.
Нет, он не станет дарить цветы.
Фелиша не обернулась, когда он подошел к ней. Обида все еще жгла ее. Она очень современная женщина, и хотя карьера требовала шагать на два шага позади босса, а он при этом игнорировал ее, да еще после того, как она едва покинула его постель, мириться с этим немыслимо. Правда, она делала все возможное, чтобы не показать ему обиду.
– Хочу, чтобы ты сделала несколько снимков этого крыла, пока я буду позировать художнику.
– Хорошо.
Они обошли крыло, отведенное наследному принцу, пока слуги готовили офис и ходили за художником.
– Думаю, эти помещения можно лучше использовать. Возможно, в качестве бассейна или спа-зоны.
Фелиша пыталась сохранять бесстрастное лицо, хотя и возмущалась. Такой древний прекрасный дворец! Подумать только, Кеда хочет разрушить эти стены и полы и превратить в современный фитнес-зал! Возмутительно!
– Ты не одобряешь?
– Думаю, дворец слишком красив, чтобы рисковать его испортить.
– Ты видела мою работу?
Фелиша кивнула.
– Почему же думаешь, будто я разрушу дворец. Я хочу подчеркнуть его красоту, но при этом желаю жить в доме, а не в музее.
Они остановились около портретов, и она, кажется, поняла, что он имеет в виду. Холодные серые глаза, казалось, провожали их. Устрашающее зрелище.
– Через час я встречаюсь с Вадьей, – сообщила Фелиша. – Мы с ней говорили только по телефону. Она хочет просмотреть твой график. В сентябре – день рождения короля, а ты эту неделю проводишь в Нью-Йорке.
– Мой друг женится.
– Кстати, о свадьбах. Вадья хочет, чтобы ты уточнил дату выбора.
Она сказала это так спокойно, что Кеда искренне подумал, вдруг мать ошибалась, а Фелиша примирилась со своим положением.
– Передай Вадье, поскольку я еще не решил жениться, говорить о датах преждевременно.
– Разумеется.
– После встречи с художником мне нужно присутствовать на семейном ужине. Тебе принесут еду сюда. Только позвони и сделай заказ. Примерно в полночь мы улетаем. Утром ты будешь дома.
«Завтра будет поздно», – подумала Фелиша.
Если бы только этот визит состоялся вчера, а она смогла продержаться пару дней, не испытывала бы того, что чувствует сейчас.
Она смотрела на портреты мужчин, которые правили до него, одетых в черное или белое и знакомые куфии с шахматным узором. На Кеде же была роскошная шелковая галабея и вышитый жилет. Даже в традиционной одежде он выглядел необычно.
– Ты будешь выделяться среди остальных.
– Как всегда. – Он еще раз посмотрел на портреты отца и деда. – Я не похож ни на кого из них.
Он отошел. Она нахмурилась, но не из-за того, что он сказал. Скорее из-за того, КАК он это сказал. Она понимала, что слишком глубоко увязла, а он тащил ее все глубже.
Кеда позировал для портрета.
Художник был действительно очень стар. Трудно поверить, что эти трясущиеся руки могут создать нечто прекрасное.
– Я писал вашего деда, отца, а теперь вас. – Он добавлял последние штрихи. – Надеюсь создать портрет следующего наследного принца.
– Или наследной принцессы.
Ему наскучило позировать так долго и очень хотелось немного поспорить, но старик только улыбнулся на провокацию.
– Только ради того, чтобы увидеть это, стоит оставаться в живых.
Кеда усмехнулся, подумав, что люди действительно готовы к переменам.
Потребовалось много сеансов, чтобы закончить портрет. Кеда терпеть не мог высиживать неподвижно на одном месте больше минуты и находил этот процесс настоящей пыткой.
– Поверните голову чуть вправо. Смотрите на пустыню.
26 
