28 
Несмотря на смелые заявления, он не знал, какова будет его реакция, если отец вынесет решение в пользу Мохаммеда. Рискнет ли он сделать всеобщим достоянием прошлое матери, попросив народ проголосовать. А если титул наследного принца не принадлежит ему по праву…
Обычно Кеда выглядел безупречно.
Но не сегодня утром.
Лондон был прекрасен!
Фелиша жадно разглядывала город в окно роскошной машины. Однако что-то изменилось.
Кеда не завез ее домой. Он – член королевской семьи и ее босс. Поэтому они остановились у его дома. Она вышла и убедилась, что его вещи извлечены из багажника и сейчас их отнесут наверх.
На этом можно попрощаться.
– Полагаю, остаток дня я свободна?
– Разумеется.
Деловая поездка выдалась долгой, теперь нужно устанавливать новые границы.
– Увидимся завтра в восемь.
В этот момент пробил Биг-Бен. Семь утра. А значит, разлука на двадцать пять часов.
– Поднимайся, – пригласил Кеда.
– Я действительно устала.
– Знаю.
Под ее глазами залегли тени. Он тоже устал, но турбулентность в полете – ничто по сравнению с этим моментом. Они были готовы наделать глупостей.
Бессонная ночь, желание, старания сдерживать это желание ни к чему хорошему не приведут.
Ей надо бежать. Прыгнуть в машину и ехать домой. Точнее, к матери, чтобы вовремя вспомнить, каково это – влюбиться в мужчину определенного типа.
Но сегодня она не в состоянии разыгрывать неприступность, особенно после слов Кеды.
– Ты сказала, если я открою тайну, сказанное останется при тебе. Это по-прежнему так?
– Ты сам знаешь, что это так.
Он взял ее за руку и сделал знак водителю достать и ее вещи.
Она стояла рядом с ним в антикварном лифте, все отчетливее сознавая необходимость уйти.
Но не любопытство удерживало ее на месте. Желание. Она хотела предъявить права на каждую минуту, проведенную вместе. Она еще успеет исцелиться.
Фелиша бывала в квартире, правда, без Кеды. Обычно приходила поговорить с горничной или с водителем, собирала его вещи.
Войдя в роскошные апартаменты, она огляделась.
Шторы раздвинуты, открывая вид на прекрасный частный сад. Фелиша подошла к окну, зная, что пришла сюда не в качестве личного секретаря. Трудно сказать, требуются ли сейчас ее способности решать проблемы.
– Я в душ, – сообщил Кеда.
Фелиша кивнула.
– Хочешь вместе?
Она устало рассмеялась, продолжая смотреть в окно. Он ушел. Его самонадеянность должна раздражать, но этого не произошло.
Она по-прежнему хочет его, хотя будет расстраиваться по этому поводу позже. Не сейчас.
Кеда вошел в большую ванную и разделся. Наверное, хорошо оказаться дома после долгого путешествия. Но почему-то этого никогда не случалось.
Дом – это Зазиния.
Он встал под душ. Упругие струйки воды могли бы взбодрить, но он слишком устал и по-прежнему сомневался, стоит ли рассказывать Фелише правду.
Вдруг он увидел, как она, пусть и с опозданием, приняла предложение присоединиться.
Впервые за все время ему стало хорошо дома.
– Подожди.
Фелиша терпеливо ждала, пока он расстегивал оригинальные пуговицы, о чем так долго мечтал. На этот раз он не отдавал приказов. Просто делал все, чтобы скорее обнажить ее. Стащил с нее одежду, помог выбраться из белья.
– Ты дрожишь. – Он почувствовал ее озноб, когда она выступила из трусиков.
– Официально можно сказать, у меня синдром перепада часовых поясов.
Этого, конечно, не было.
То есть все возможно. Но после перехода из салона в ванную она поняла, что все глубже входит в его жизнь.
Он поднял ее волосы и нежно поцеловал в шею. У нее мгновенно закружилась голова. Жаль, он так нежен, иначе потом она могла бы во всем обвинить его, но он увлек ее в душ, уставшую и полную желания.
Сначала вымыл ей волосы, и эти сильные пальцы довели ее до полубредового состояния. Намылил ее, не пропуская ни единого пальца или клочка кожи под коленками. А она бездействовала. Даже не касалась его. Лишь ощущала возбуждение, клубившееся вокруг них, и знала о его нарастающем наслаждении. Его дыхание участилось.
Она отвернулась от него. Он распластал ее руки на зеркале и стал целовать спину. Впервые с самого детства Фелиша заплакала. Сама того не осознавая, потому что по лицу стекала вода, да и он ничего не понял, ведь она всхлипывала от желания.
– Повернись.
Единственное оброненное им слово. Повернувшись, она уткнулась в груду мышц. Он снова стал ее целовать, шум воды отдалился настолько, что она не сразу сообразила, что тот утих.
28 
