Особенно,... 
42 
– И кто такой отважный? – всерьез заинтересовался отец.
– Неважно. Ты давай, иди уже! – Денис махнул рукой в сторону подъезда и шустро направился к отцовской машине. – Папа, ключи кинь! Прокачусь на твоем драндулете.
Слегка пофыркав, Никита Владимирович бросил ему ключи, сам пошел к подъезду. Дойдя до него, сообразил, что внутрь не попадет, на металлической двери стоял внушительный замок.
– Денис, а ты мне ключи кидай от квартиры! На всякий случай! Я ими не воспользуюсь, но как мне попасть в подъезд?
Сунув руку в карман, Денис вынул связку ключей, метким броском отправил их в руки отца. Потом положил букет на переднее сиденье, завел мотор и отправился к Милене. Раз уж у него есть цветы, то зачем же им пропадать? А так, глядишь, послужат благому делу. И хотя сегодня он к ней ехать не собирался, но не воспользоваться такой оказией было просто грешно.
Никита Владимирович приложил проходилку к дисплею подъезда, открыл дверь. Потом шкодливо, как хулиганистый пацан, взбежал по лестнице и остановился возле квартиры бывшей жены. Сердце билось так, будто он отправился к ней на первое свидание.
Но вот в руках явно не хватало букета, неуютно без него как-то было. В случае чего за него и спрятаться можно. Он смущенно потеребил пальто. Потом зачем-то надел перчатки. И только потом позвонил.
Раздались торопливые шаги, дверь широко распахнулась, в дверях нарисовалась Анастасия Викторовна в легком домашнем брючном костюмчике, босая, с распущенными волосами, точь-в-точь та девчонка, в которую он когда-то влюбился. Да и переставал ли он когда-нибудь ее любить?
Он видел ее много раз после развода. Но то была строгая деловая подтянутая дама, с которой было невозможно поговорить так запросто, как они болтали когда-то. Сердце сжалось, во рту пересохло. Но о совете сына втереться в квартиру он не забыл.
– Добрый вечер, Ася, – выговорилось с трудом. И почему они расстались? Неужто из-за тех глупых слов, которые он говорил ей скорее для подначки, чем всерьез?
Анастасия Викторовна вся в негодующем споре по поводу реформы Академии наук не сразу поняла, кто перед ней. С опозданием сообразив, вдруг обнаружила, что бывший муж каким-то странным образом просочился в ее дом и уже стоит в коридоре перед запертой дверью.
Она потрясла головой.
– Шустрый ты, однако. Но если ты к Денису, то он у себя.
Никита Владимирович округлил глаза. У себя? Наверняка она не слышала, как сын говорил, что уходит. Знал он ее манеру ничего не видеть и не слышать, заработавшись. Но ничего не сказал. Нарочито обрадовавшись, пошел в комнату сына.
– Денис, ау! Ты где? – вышел из комнаты и доложил Анастасии Викторовне: – Нет его там. Может, он на кухне?
Пошли на кухню, потом в общую комнату. Поиграв таким образом в прятки, якобы расстроенный отец заявил бывшей жене:
– Эх, напрасно приехал. Но, может, ты меня хоть чаем напоишь, раз уж я тут? – и пошел на кухню, не оглядываясь, идет ли она за ним или нет, где тут же, как гость, устроился на диванчике за овальным обеденным столом.
Анастасия Викторовна алчно взглянула в свою комнату, где ее с нетерпением ждал доклад об академической реформе, которую она собиралась порвать на мелкие кусочки, но гостя бросать одного было не комильфо, и она со скорбным выражением недовольного лица отправилась следом.
Зайдя на кухню, огляделась.
– Интересно, а где здесь заварка? – теоретически она знала, что она где-то здесь, но где она была практически?
Встав, Никита Владимирович открыл дверцу шкафа, вынул несколько пачек с одноразовыми пакетиками.
– Ты какой будешь? Советую вот этот, он ароматный и вкусный, – и подал ей пакетик с лесными ягодами. Заметив, что она скептически его разглядывает, уверил: – Тебе понравится, вот увидишь.
Где лежат чашки, Анастасия Викторовна знала твердо: в сушилке. Именно мимо нее она несколько раз и ставила посуду, за что получала суровые выговоры от хозяйственного сынка.
Они в самом деле оказались там. Пока она их осторожно доставала, Никита Владимирович успел налить воды и включить электрический чайник. Вынул сахарницу из буфета, сливки из холодильника, варенье на стол ставить не стал. Помнил по старым временам, что Ася его не любила.
Раздобыл в шкафчике шоколадные вафли и сдобное печенье. Едва закипел чайник, налил две чашки кипятка, поставил на стол и сел напротив внимательно за ним наблюдавшей Анастасии Викторовны.
– Быстро ты ориентируешься в чужих апартаментах, – подозрительно протянула она. – Лучше меня, однако. Часто здесь бываешь?
42 
