Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
108 
Ее лицо тотчас исказила гримаса ужаса.
— Джим, нет! Ты не можешь говорить так о Кар — майне или полицейских Холломена! Не можешь!
— Хорошо, не буду. — Джим прошел за женой на кухню, где, судя по всему, уже готовился ужин. — Сейчас один из тех редких дней, когда я не против выпить чего — нибудь крепкого.
— Как удачно я заполнила бар на случай неожиданных гостей! — улыбнулась Милли. — Бурбон? Содовая? Или кока? Новый холодильник сам делает кубики льда и сбрасывает их на поднос, здорово, правда?
— Давай чего — нибудь, — сказал он, усаживаясь на красивый стул за красивый стол.
В ответ она принесла мужу бутылку бурбона, миску с кубиками льда и банку содовой.
— Я ходила в мясную лавку Марчиано и купила несколько отбивных из молодого барашка на ужин — из Новой Зеландии, представляешь? Марчиано сказал, что эти лучше, потому что наших кормят зерном, а их — свежей травой. Порадуем себя бараниной. Я не могу сделать сама картошку фри, поэтому есть замороженная, и прованская заправка для салата — из бутылки. Но я исправлюсь. Здесь есть кому тебя поддержать, Джеймс Кейт Хантер.
— Я перевел тридцать тысяч на твое имя, Милли, — сообщил он, с благодарностью делая глоток. — Чосер сказал, что ИЧ рады выплатить часть гонорара заранее. Вина еще добавила, что тебе стоит лучше одеваться. Купить хорошую косметику. Французские духи. Моя слава отразится и на тебе, а ты — по — прежнему самая красивая женщина на свете. — Джим налил себе еще бурбона, на сей раз добавив в него содовую. — Мне придется найти портного и сшить одежду на заказ — больше никаких фраков напрокат.
— Позвони Эйбу Голдбергу, он подскажет, к кому обратиться.
— Милли, ты уверена, что хочешь прекратить свою исследовательскую деятельность?
— Абсолютно.
— Знаешь, почему я так сильно тебя люблю? — спросил он, чувствуя, как по венам побежало тепло от выпитого.
— Скажи мне еще раз, — попросила она, хлопоча над плитой.
— Потому что ты даже на долю секунды не поверила в мою причастность к краже тетродотоксина, — ответил Джим и улыбнулся. — Последняя и единственная в бесконечной череде родственников.
Раздался звонкий смех, которым Милли смеялась, только будучи совершенно счастливой; ее глаза смущенно смотрели на него, лицо светилось, щеки раскраснелись.
— Я правда получу столько денег? — спросила она.
— Завтра, около полудня. Первый Национальный на Грин — стрит, и попроси позвать управляющего. Он оформит все бумаги.
— Ты будешь мною гордиться, — пообещала она. — Восемнадцать лет все глазели на нас только из — за нашего цвета кожи, но в будущем цвет кожи будет последним, на что они обратят внимание.
Часть 3
Со вторника, 4 марта, по четверг, 3 апреля 1969 года
Со вторника, 4 марта, до пятницы, 7 марта 1969 года
Машина правосудия завертелась. Судебное разбирательство по убийству первой степени Удой Савович миссис Эмили Ады Танбалл было назначено в рекордно короткий срок. Энтони Бер ловко управился со своей задачей по отбору присяжных; в списке оказались шесть мужчин и шесть женщин — четверо афроамериканцев и восемь американцев европейской внешности. Их род деятельности разнился от безработного или уборщицы до бухгалтера. Как и всем присяжным, им льстил разбор такого интересного дела; а так как платили им чудовищно мало, они радовались, что это разбирательство сулит быть непродолжительным.
Уда не предприняла никаких попыток улучшить свой внешний вид. Она была одета в то же серое платье — униформу, никакой косметики, тонкие рыжеватые волосы зачесаны назад. Неказистая, да, но и совершенно безвредная на вид. Благосклонно воспринимаемая дефективность. Кармайну она показалась более покалеченной, чем обычно, но если это и было сделано искусственно, то так умело, что он не смог бы сказать, какие произошли изменения. «Возможно, — подумал он, — напряжение последних дней так изменило ее?»
…Окружной прокурор рассматривал одно — единственное дело, не ссылаясь ни на какие другие убийства, — только Эмили Танбалл. Женщина умерла от редкого и почти неопределяемого яда, находилась в условном родстве посредством брака и жила рядом с обвиняемой, которая спрятала в своей комнате пустую и полную ампулы с ядом. Он рассказал о разногласиях, имевших место между жертвой, самой обвиняемой и ее сестрой, миссис Давиной Савович. Существовал лишь один источник яда — личность, известная всем Танбаллам, следовательно, и обвиняемой тоже.
108 
