69 
— И вас никто не видел? — с недоверием спросил Кармайн.
— Никто. Дамская комната была пуста, ведь только что подали основное блюдо. Как я уже сказала, мое за это время остыло. Том ждал меня в конце коридора в углу, он был очень раздражен, потому что укол делать было практически некуда. Чем больше он рычал на меня, тем сильнее я расстраивалась. В итоге, когда он рявкнул, чтобы я сделала укол сзади в шею — все остальное закрывали мантия, рубашка и манжеты, — я уже была вся в слезах. Он повернулся ко мне спиной, наклонился вперед, и я уколола его сзади в шею, как он и сказал. Через минуту он уже возвращался за стол, пока я прятала шприц в сумочку и приводила лицо в порядок.
— В мусор вы ничего не выбрасывали?
— Том бы линчевал меня! Да и я довольно хорошо знаю о возможных судебных процессах, если уборщица вдруг уколется или порежется стеклом. Том был слишком щепетилен в данном вопросе.
— Какого цвета была инъекция, миссис Тинкерман?
От удивления она широко раскрыла глаза.
— Цвета бэ — двенадцать, конечно.
— А какого цвета бэ — двенадцать? — терпеливо уточнил он.
— Красивого рубиново — красного, — ответила Эдит в замешательстве.
— Тогда цвет был таким же, как обычно?
— Насколько я могла рассмотреть при том свете — идентичным.
«Вот вам, дурни полицейские!» — твердил Кармайн сам себе, пока вел машину. 1 олова кипела. Эдит Тинкерман — хитроумный отравитель? Тихая жена ученого, целенаправленно выбранная амбициозным супругом, жаждущая отсутствия пустой болтовни за ужином и непоколебимой уверенности, что рожденные в браке дети — именно его? Нет, только не Эдит Тинкерман. Невозможно! Она может быть подставной уткой отравителя, не более того. Исполнителем, сделавшим инъекцию витамина В 12, красивого рубиново — красного цианокобаламина.
Преступник смешал яд и окрасил его, потом запечатал в ампулу. Но мог ли он выстроить свой план, полагаясь лишь на шанс? Он должен был знать, как сильно Тинкерман терроризирует свою жену, знать также о его физиологической зависимости от субстанции, благотворно влияющей на жизненную энергию доктора, на его работоспособность. Да, тогда отравитель положился бы на шанс, зная, что это вовсе не шанс, а данность. Он был уверен, что Тинкерман с женой вернутся за стол, первый — в приподнятом настроении, вторая — расстроенная. Найденное же Донни в мусорном ведре приспособление оказалось не более чем фальшивкой.
Эйб встретился с Максом Танбаллом в его офисе в «Типографии Танбаллов» — огромном, типичном уродливо — фабричном здании, располагающемся на Бостон — Пост — роуд, неподалеку от «Имаджинекса» Давины. К типографии был пристроен более привлекательный вход, словно говорящий, что фирма слишком успешна, чтобы заниматься печатью каких — то свадебных приглашений или памятных открыток для похорон.
Офис оказался довольно просторным, в цветовом оформлении чувствовалась рука Давины: сочетание темно — красного и бледно — желтого цветов; Эйб счел эту комбинацию скорее раздражающей, но Макс, очевидно, так не думал — он оглядывал свою обитель с явным удовольствием.
За те несколько дней, прошедших с празднования его шестидесятилетия и произошедших шокирующих событий, Макс заметно сдал. Прежде высокий подтянутый мужчина, сейчас он как — то сник, а медно — золотые волосы словно потускнели. Пройдет еще немного времени, и Макс совершенно поседеет. В его чертах лица четко отслеживались славянские корни: широкое и слегка плоское лицо, по — восточному выдающиеся скулы, однако некогда решительный рот уже потерял былую твердость. Только глаза, так подумалось Эйбу, оставались такими же, как прежде: большие, с желтоватым оттенком, в обрамлении длинных ресниц. В иных обстоятельствах его можно было бы назвать привлекательным мужчиной.
— Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали все, что знаете, о своем сыне Джоне, — сказал Эйб, отказавшись от кофе. — Мы испытываем некоторые трудности в сборе информации о нем, и пока его отчим Уиндовер Холл на пути в Коннектикут, я бы хотел услышать, что вы знаете.
Макс посмотрел на свои руки, лежащие на коленях, нахмурился и положил их на стол, ухватившись за край, словно находился в бушующем море.
— Если честно, лейтенант, я думал, что Джон давным — давно умер. Бог свидетель, я много лет искал его и Мартиту, — ответил Макс хрипло. — Время шло, и я утратил надежду. Поэтому, когда он позвонил мне и назвал себя, я просто ему не поверил. Пока он не предоставил бумаги и кольцо с полосатым опалом — единственное в своем роде. Только тогда я его принял.
69 
