Люси изогнула тонкую бровь. Дурацкий вопрос. Конечно, она помнит свадьбу.
— К несчастью, Тереза Ланца позвонила моей матери, чтобы рассказать ей об этом событии, и, разумеется, не забыла упомянуть, что Люси Стедмен была подружкой невесты. А потом показала моей матери несколько фотографий, на которых мы с тобой вместе.
— И что? — холодно перебила Люси.
Она разделалась со своей картошкой, она разделалась с Лоренцо Занелли, но сидеть с ним рядом, касаясь его бедра ногой, грозило прорвать защиту, которую она возвела вокруг своего сердца. Ей уже не было так весело.
— А то, что моя мать хочет пригласить тебя к себе в Италию. Кроме того, она хочет, чтобы ты написала портрет Антонио. Естественно, я не хочу, чтобы ты ошивалась рядом с ней. Я могу на некоторое время оттянуть приглашение, но она очень целеустремленная женщина. Если я не приглашу тебя, это сделает она. Если она все-таки свяжется с тобой, ты должна отказаться от любого ее предложения.
— Не волнуйся, так и сделаю, я не мазохистка. Мне хватило унижений, которым подверг меня и моего брата ты.
Сказав это, Люси встала, подошла к урне и выкинула коробку. Лоренцо пошел за ней. Она заметила, что он не съел и половины пиццы, но все равно выбросил остатки. Это ее не удивило, зато удивило то, что он приехал, только чтобы велеть ей не разговаривать с его матерью. От этого стало больно: еще одно напоминание о том, как плохо он о ней думает.
Люси отвернулась и пошла прочь.
— Люси, подожди, — ухватил он ее за руку. — Я еще не закончил.
— А я закончила, — бесцветным голосом сказала она, пытаясь не замечать его обжигающего прикосновения. — Я все прекрасно поняла. Обычно я вежливая, но если твоя мать позвонит мне, я сделаю для нее исключение и скажу ей, чтобы проваливала куда подальше. Как ты сам сказал, разрыв всяких отношений между семьей Занелли и семьей Стедмен — самое лучшее решение, и на твоем месте я бы начала с того, что отпустила мою руку и исчезла из моей жизни окончательно и бесповоротно.
Его лицо потемнело. Люси показалось, что он смущен. Он отпустил ее, и она зашагала по дороге.
— Я не хочу, чтобы ты грубила ей, — пробормотал он, догнав ее. — Моя мать не знает того, что знаю о Дэмиене я. Она верит, что твой брат сделал все, чтобы спасти Антонио, и я не хочу, чтобы ты разрушила эту иллюзию и ей снова стало больно. Ты не должна вообще упоминать о моей ссоре с твоим братом. Ни слова — ты поняла?
Он упрямо смотрел на нее, и Люси подумала, что он ничего не имел против разрушения ее иллюзий, когда она решила, что влюбилась в него, его ничто не удержало от того, чтобы ранить ее. Почему она должна поступать по-другому с его матерью?
— Хорошо, я откажу ей твердо, но вежливо и ни слова не скажу про тебя, — сказала она, добавив в голос нотку сарказма, который нисколько не задел Лоренцо.
— Хорошо. Я предлагаю тебе сказать ей, что любое напоминание о Дэмиене и Антонио так расстраивает тебя, что ты даже думать боишься о том, что тебе придется снова переживать все это. Что-то в этом роде, остальное придумай сама, женщинам отлично удается изобретать извинения. В обмен я отдам тебе долю банка в бизнесе твоей семьи. Мой юрист уже составил договор, он у меня с собой. Подпиши его, и дело с концом.
Было совершенно очевидно, что Лоренцо обожает свою мать и не хочет причинять ей боль, но с ней он тоже предпочитал все держать под контролем, как и со всеми остальными делами. Люси почти разжалобило его стремление защитить мать, хотя он был не прав по поводу Дэмиена. Однако его презрительный комментарий о женском умении лгать и предложение подкупить ее, отдав ей долю банка, убили сочувствие на корню.
— Я подумаю над твоим предложением на обратном пути, — спокойно сказала Люси.
Впрочем, внутри у нее все бушевало. Он считал себя вправе обманывать мать, и это было отвратительно, даже если он хотел сделать так, как лучше для нее. Еще хуже то, что он того же ожидал от Люси. Этот человек думал, что может купить всех и все, от секса до молчания. Люси почти отвергла его предложение, но внутренний голос, который обычно не отличался осторожностью, шепнул, что лучше согласиться — на случай, если ее план по спасению фабрики по каким-либо причинам сорвется.
Люси больше не пыталась заговорить с Лоренцо и не смотрела на него, но постоянно чувствовала на себе его взгляд, чувствовала, что с каждым шагом он все сильнее напрягается.
— Так что, Люси, ты согласна? — спросил он, останавливаясь у своей машины.