Она проглотила стоящий в горле ком, прежде чем заговорить снова.
— Давайте вернемся к предыдущей теме разговора?
— Разумеется. — Он расправил плечи. — Обещаете, что не станете судить меня слишком строго? — спросил он, пристально глядя на нее сверху вниз.
Елена бесстрашно выдержала этот взгляд.
— Едва ли я смогла бы подумать о вас плохо, милорд, — наконец выдавила она. Она говорила искренне, понимая, что вполне способна испытывать симпатию и даже более сильные чувства к человеку, скрывающемуся за маской холодной сдержанности.
Адам порывисто сжал ее пальцы, после чего отпустил и отступил на шаг назад. Выражение его лица снова сделалось угрюмым.
— Когда меня представили дебютантке сезона Фанни Уордингтон, я был очень молод. А она была… — Он глубоко вздохнул. — Она была красавицей с золотистыми волосами и голубыми глазами. Я принял ее за ангела, спустившегося с небес, чтобы очаровывать и завлекать ничего не подозревающих смертных.
Когда Аманда подрастет, она будет в точности походить на мать. Елена легко представила себе эту женщину по описанию Адама и испытала укол ревности, слушая о том, как покорен он был красотой Фанни, красотой, не сопоставимой с ее собственной внешностью, черными волосами и глазами непонятного цвета.
Рот Адама превратился в тонкую линию.
— Ее красота настолько вскружила мне голову, что я не заметил таящегося в глубине ее глаз жадного блеска. Она нацелилась на мои деньги и лишь по этой причине выбирала мое общество, а не потому, что любила меня.
— Как мне кажется, вы недооцениваете собственную привлекательность, милорд, — запротестовала Елена.
— Фанни не находила меня достаточно привлекательным, — с жаром возразил Адам. — Но мне очень приятно услышать ваше мнение на мой счет, — добавил он.
Теперь Елена не осмеливалась поднять на него глаза, опасаясь, что он может в них прочесть.
— Я лишь сказала правду.
— По своему обыкновению, — улыбнулся Адам.
Елене сдавило грудь. Она вовсе не была откровенна с ним в таких важных вопросах, как ее настоящее имя и причина, по которой она вынуждена была стать гувернанткой. Адам, ярый противник любого притворства, точно ей этого не простит.
— Отчего вы замолчали, Елена?
— Просто жду продолжения истории.
Он тяжело вздохнул:
— Эта история не из приятных.
— В таком случае не рассказывайте вовсе.
— Я беспокоюсь лишь о том, что она вам может показаться неприятной.
Чувства Елены пребывали в смятении, она не знала, как ей справиться с нелепой ревностью, одновременно отчаянно желая узнать как можно больше о браке Адама с прекрасной Фанни.
— Нет, мне не неприятно, я лишь сожалею, что ваш брак оказался несчастливым.
— Я был молод и очень глуп, до такой степени, что позволил Фанни заманить себя в постель. Боюсь, это неподходящая тема для беседы с такой женщиной, как вы, — пробормотал он, заслышав удивленный возглас Елены.
— «С такой женщиной, как я»?
Адам заметил, как она вздернула подбородок, решив, очевидно, что он хотел оскорбить ее.
— Теперь я окончательно утвердился в мысли, что хотел поведать вам грязную и омерзительную историю, вовсе не предназначенную для леди.
Внутреннее чутье подсказало ему, что Елену можно с полной уверенностью назвать леди, в отличие от Фанни, которая, хотя и являлась дочерью барона, не отличалась стойкими моральными принципами.
Несмотря на то что Елена была вдовой, Адаму было неловко рассказывать ей о своих интимных отношениях с Фанни как до брака, так и после.
В Елене чувствовалась некая чистота, которую Адам не хотел запятнать, сообщая об омерзительных причинах, заставивших его жениться на Фанни, и о том, в какой кромешный ад превратился их брак всего лишь за месяц, прошедший с момента их свадьбы.
Он скованно улыбнулся:
— Думаю, я сказал вам уже достаточно, чтобы убедить, что мой брак не был основан на любви. — Он скривился. — Под конец мы стали горячо ненавидеть друг друга.
— Не может быть, — испуганно возразила Елена. — Ведь у вас есть Аманда.
Адам пожал плечами:
— Фанни считала мою любовь к крошке дочери слабостью, которую постоянно использовала, чтобы эмоционально шантажировать и заставлять делать то, чего хотелось ей.
— Не по этой ли причине… — начала было она, но не договорила.
— Не по этой ли причине… — повторил Адам, вопросительно поднимая свои черные брови.