Последние отзывы

  37  

На мгновение он прильнул губами к ее руке. Беспомощная, зная, что ничего уже не может ни сделать, ни сказать, Вада вошла в отель. У входа она оглянулась, но Пьер садился в карету.

Она еще надеялась, что он помашет ей рукой. Но он, видимо, тут же откинулся на спинку сиденья и не взглянул в ее сторону.

Лошадь с экипажем скрылись из вида, и Вада стала медленно подниматься по лестнице, чувствуя, что ее лишили чего-то очень родного, оставив наедине с одиночеством, которого она прежде так остро не ощущала.

В своей комнате она долго сидела, не раздеваясь, вспоминая упоительное блаженство его поцелуев и то странное ощущение, которое она испытывала оттого, что он целовал ее шею. И свой собственный страх, когда он начал расстегивать на ней платье.

Конечно, с ее стороны было безрассудно позволить ему это. Однако теперь все, что случилось, не казалось ей неуместным, наоборот, — совершенно естественным. И даже более нормальным, чем то, что было до этого в ее жизни.

«Я так чувствую, — сказала себе Вада, — но я не должна так думать. Я символист».

Она прошлась по комнате и, подойдя к окну, раздвинула шторы. В памяти всплыли ночные огни, которые она видела из окна студии Пьера, огни, похожие на звезды, и поняла, что они навсегда останутся в ее сердце.

Вдруг ее охватил панический страх: а что, если она никогда больше не увидит Пьера? Ведь когда они прощались, он так стремился побыстрее уехать и совсем не интересовался, встретятся ли они снова.

Ужасная мысль внезапно пришла ей в голову: а что, если он принял ее за женщину легкого поведения? И возненавидел, потому что она позволила ему себя поцеловать?

Вада знала, что леди не должна вести себя подобным образом. Но положение в обществе, как выяснилось, не имело никакого значения, когда она была с Пьером. Все, что между ними происходило, все, о чем они говорили, было естественно и прекрасно, как и его поцелуи.

Вада глубоко вздохнула.

«Я никогда этого не забуду, даже если проживу сто лет. Я всегда буду помнить этот день!»

На следующее утро Вада ждала Чэрити, чтобы вместе с ней пойти в салон Уорта. Нужно было примерить еще несколько платьев, которые, как заверил накануне мастер, будут готовы к полудню.

Она надеялась получить хоть какую-нибудь весточку от Пьера — пусть даже в одну строчку — после проведенного вместе вечера.

Но потом Вада решила, что если и суждено быть письму, то написать его должна она, — поблагодарить Пьера за обед, которым он ее угостил в ресторанчике господина Луи.

«Я напишу ему», — сказала себе Вада.

Ей стало немного легче от мысли, что письмо их опять сблизит.

И тут она вспомнила, что не знает его адреса.

Это казалось невероятным: только вчера Пьер вошел в ее жизнь, а заполнил почти всю без остатка. Притом она не имела представления, где он жил, и не знала точного адреса студии, куда он ее возил прошлой ночью.

Все же Вала сообразила, что может написать ему в редакцию журнала «Плюм». Адрес, конечно, печатается в каждом номере, и она найдет его, если достанет хоть один экземпляр.

Но идея связаться с ним через редакцию вскоре отпала. А что, если секретарь или Леон Дешан вскроют письмо в отсутствие Пьера?

«Он уехал, и я могу никогда его не увидеть!»

Этот крик души эхом отзывался в ее сердце всю прошедшую ночь.

Вада была не в состоянии уснуть, — то ее бросало в дрожь воспоминание неистового восторга от поцелуев Пьера, то она ощущала себя совершенно несчастной, думая, что он к ней больше не вернется.

Все зависит от того, сказал он, какие у него будут ощущения сегодня утром. И то, что она не могла узнать о его чувствах, причиняло ей невыносимую душевную боль.

Чэрити невольно вскрикнула при виде темных кругов под глазами девушки, когда та зашла к ней.

— Когда же вы вернулись прошлой ночью, мисс Вада?

— Не думаю, что очень поздно, — последовал неуверенный ответ. Понимая, что этого объяснения недостаточно, Вада добавила:

— Я плохо спала.

— Все это от заграничной пищи, которую вы обожаете, — резко сказала служанка. — От нее одно только несварение. Желудок ее не принимает.

Вада ничего не ответила, и Чэрити продолжила:

— Чем скорее мы вернемся в Америку и начнем нормально питаться, откажемся от этой еды, испорченной всякими насыщенными соусами, тем лучше. Вот вам мое слово!

Странно, но Вада никак не могла вспомнить, что им подавали вчера в ресторане. Помнила только, что еда была отменной — настоящая пища богов. Сейчас она видела перед собой только глаза Пьера, которые не отрываясь смотрели на нее, и самого Пьера, — как он говорил, как слушал то, что она ему отвечала. Их столик в углу ресторана казался ей сказочным местом.

  37