ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мой идеальный смерч

Хороший роман. Под конец только подкачал. Подростковый, но написан неплохо. Несмотря на кучу ошибок и много лишнего... >>>>>

Загадочная женщина

Очень интересная книга, но очень грустная >>>>>

Счастье и тайна

На этом сайте есть эта же книга с другим названием, "Тайна поместья"! Не совсем любовный роман, как и все, в принципе,... >>>>>




  91  

Словом, вышла пренеприятная история.

Шантель пыталась меня утешить. Сразу, как спустилась из капитанских покоев, позвала меня к себе. Эдвард вместе с Джонни был под присмотром миссис Блейки, но теперь я никогда не бывала спокойна в таких случаях. Мне казалось, что я должна неотступно находиться при нем, и, хоть миссис Блейки была в высшей степени добросовестна, все равно мне не нравилось упускать его из поля зрения. Но, с другой стороны, я опасалась выдать свои страхи и внушить их мальчику.

— Она не столько больна, сколько представляется, — заявила Шантель. — Эти атаки ужасно выглядят со стороны и мучительны для больной вследствие удушья. Но через день-другой она поправится.

— От души надеюсь на это.

— Бедняжка Анна! — рассмеялась она. — Разве не повод для смеха — ты в роли femme fatale[3]! Но и капитан тоже хорош: как выразилась бы Эдит, «врезался» в тебя.

— Шантель!

— Но это истина. Взять хотя бы его взгляд, когда разговаривает с тобой. И ты тоже, дорогуша. Оно и понятно: столько лет лепила кумира. Анна, ты неисправимый романтик! Но я тебе скажу кое-что еще. Дик Каллум тоже положил на тебя глаз.

— Просто он очень добр ко мне.

— Ясное дело, тебе милее доблестный капитан. Несвободен, но может освободиться в один прекрасный миг. Она может скончаться в любой день от приступа — к тому ж еще болезнь легких.

— Шантель, прошу тебя, не говори в таком тоне.

— Вот не думала, Анна, что ты из тех, кто отмахивается от правды.

— Это так… неприятно.

Тут ее лицо передернулось проказливой, почти злой гримасой.

— Что, жалеешь, что поехала? Предпочла бы пойти помощницей к какому-нибудь замшелому антиквару? Только вряд ли бы такой или такая сыскались. Это судьба. Все ее проделки: мое появление в Доме Королевы, переезд в Замок — сначала мой, а потом твой. Судьба — при незначительном участии сестры Ломан.

— Я не сказала, что жалею.

— Как говорится, «миг славы на свету дороже тусклой жизни всей» — или как там у Вордсворта?

— Вообще-то у Вальтера Скотта, хоть некоторые и оспаривают его авторство.

— Верю тебе на слово. Кто бы ни сочинил, главное — мысль. Я бы предпочла короткий час яркого праздника целой унылой жизни, составленной из дней, как две капли воды похожих один на другой, без риска, но и без удовольствий.

— Каждому свое, — ответила я.

— По крайней мере, дала тебе пишу для размышлений и отвлекла от мыслей о паршивке Рандл. Не переживай. Через пару дней супруга нашего капитана опять станет на ноги. При первой возможности стащу ее вниз и буду выхаживать, а бедный капитан немного от нее отдохнет. Представляю, что это для него за наказание. На море всегда так бывает: что сегодня трагедия, напрочь забывается завтра. Посмотри, как все думать забыли про инцидент с Эдвардом и Джонни. Никто даже не вспоминает.

В который раз она утешила и успокоила меня.

— Шантель, что бы ни случилось, я надеюсь, мы всегда будем вместе, — вырвалось у меня.

— Не беспокойся, я все устрою, — ответила она. — Судьба, конечно, может приложить руку, но при всем при том положись на меня, и все будет в порядке.


Шантель оказалась права. Через несколько дней Моник была не хуже, чем когда впервые взошла на борт. Она вернулась вниз в свою каюту по соседству с Шантелью, и разговоры о скорой смерти сами собой сошли на нет.

Иногда она выходила на палубу. Ее выводила Шантель и садилась рядом. Изредка к ним присоединялся Эдвард, которого мать то заласкивала, то не замечала — в зависимости от настроения. Такое к себе отношение он принимал философски.

Меня она словно не замечала, хотя иногда я ловила на себе пристальный взгляд красивых темных глаз: в них мне чудилось злорадство. Должно быть, замышляла уволить меня сразу по прибытии на остров. Я обмолвилась об этом Шантели, но та сказала, что об этом не может быть и речи. Нам самим было предоставлено решать, вернуться или остаться. Разве не так сказала леди Кредитон? Чего ради Моник избавляться от меня, если Эдварду хорошо? К тому ж она не такая злая. Сцены она закатывала из любви к искусству и должна быть благодарна тем, кто давал ей повод, — а я, ввиду слабости ко мне капитана, попадала в эту категорию.

Видно, так оно и было, потому что однажды она подозвала меня и, пригласив присесть рядом с ней на палубе, заговорила:

— Надеюсь, вы не принимаете капитана всерьез. Сами знаете, он любитель женщин. Любезничает со всеми подряд.


  91