64 
– Была готова уже полчаса назад, – гордо ответил Джарвис. – Я прикинул, что, если ее светлости придется ехать до самого Лондона, вы появитесь приблизительно в это время.
– Я как раз собирался выезжать, когда приехала ее светлость, – коротко ответил маркиз и направился к карете.
Грумы с трудом удерживали накормленных и отдохнувших лошадей, которые в нетерпении били копытами.
Маркиз пропустил Друзиллу вперед, но не сделал попытки помочь ей взобраться в карету. Когда она устроилась на сиденье, он сел рядом ней и со вздохом облегчения откинулся на подушки.
– Интересно, как долго Юстас со своей бандой будет сидеть в засаде? – спросила Друзилла.
– Меня абсолютно не интересуют действия Юстаса, – раздраженно отозвался маркиз. – Если он будет и дальше вести себя подобным образом, мне придется принять меры.
– А что ты можешь предпринять? – вздохнула Друзилла.
Карета уже выезжала из ворот постоялого двора. Маркиз удобнее расположился на подушках, вытянул ноги и положил их на переднее сиденье. Затем он надвинул шляпу на глаза, зевнул и сказал:
– Придумаю что-нибудь. В настоящий момент я слишком устал, чтобы думать о чем-либо, кроме нудной пышной церемонии, которая ожидает нас по приезде.
Он снова зевнул и закрыл глаза. Было очевидно, что он не настроен вести светскую беседу. Друзилла видела, что он действительно хочет спать. Она повернулась к окну, но все равно не могла не чувствовать его присутствия.
Прошлой ночью он держал ее в объятиях. Она помнила нежную силу его рук, настойчивость его губ. Его поцелуи обжигали ее, она трепетала от волнения. Она вспомнила, как вырвалась из его объятий, и в ее ушах все еще звучал его голос, исполненный гнева и горького цинизма.
В ту минуту он ненавидел ее, ненавидел и презирал, и она больше всего на свете хотела, чтобы он снова улыбнулся ей, как тогда, когда они в карете ехали из церкви в Карлтон-Хаус.
Почему, ну почему она была так глупа? Почему она допустила, чтобы ревность к герцогине испортила день, который мог бы стать одним из самых счастливых в ее жизни?
Маркиз женился на ней, потому что у него не было другого выхода, но разве в нем не начали пробуждаться какие-то чувства по отношению к ней? Ему было интересно с ней, она видела, что он гордится ею. Разве это не могло стать фундаментом, на котором они могли бы начать строить свою совместную жизнь, если бы она все не испортила?
Идиотка, идиотка! Ей казалось, что колеса стучат в такт ее мыслям: «Идиотка, идиотка!»
Но когда они свернули на дубовую аллею, она забыла все на свете от радости, что снова увидит дом, который так много значил для нее с детских лет.
Стоявший посреди цветущего сада и отражавшийся в зеркальной поверхности озера, он показался ей еще красивее, чем прежде. Стеклянные окна сверкали в лучах солнца, серые каменные стены отливали жемчужным блеском, в воздухе, как и прежде, порхали белоснежные голуби.
Когда они въехали в парадные ворота, она вспомнила про маркиза.
– Вальдо, – воскликнула она, – проснись же! Мы уже приехали, мы в Линче!
Он так быстро открыл глаза, что она не могла понять, спал ли он на самом деле или только притворялся. В то же время лицо его было уже не таким усталым, а синяки под глазами почти исчезли.
– Да, приехали, – проговорил он. – Твой костюм для верховой езды может вызвать удивление, но это неважно.
– Я хорошо выгляжу? – спросила Друзилла, надеясь привлечь к себе его внимание, но он смотрел в окно и, казалось, не слышал ее вопроса.
Карета остановилась у входа, украшенного портиком, и маркиз сказал:
– Как я и думал, они поджидают нас на ступенях.
Друзилла увидела, что на ступенях и около дверей собралась большая толпа. Когда они вышли из кареты, управляющий маркиза обратился к ним с длинной официальной речью, в то время как все собравшиеся рассматривали их с нескрываемым любопытством. В пышных фразах проскальзывала искренняя радость по поводу женитьбы маркиза.
Когда приветственная речь была закончена, маркиз представил Друзиллу своему управляющему, а затем они принялись пожимать руки домашним слугам, садовникам, лесникам, каменщикам, плотникам, грумам, шорникам. Друзилле казалось, что эта процессия желающих познакомиться с ней никогда не кончится.
Наконец, когда ее рука совсем онемела от энергичных рукопожатий, они направились в парадный зал, который она в последний раз видела, когда ей было десять лет. Она обнаружила, что он так же красив и величественен, как и в былые времена. Как хорошо она помнила великолепные статуи в нишах, начищенный до зеркального блеска мраморный пол, огромную лестницу с резными перилами! Когда она была ребенком, Линч казался ей самым красивым местом на Земле! И теперь она, маленькая Друзилла Морли, которую приглашали в дом из жалости, потому что она была дальней родственницей и дочерью местного священника, будет здесь жить! Она повернулась к маркизу, чтобы сказать ему, как она счастлива снова оказаться в Линче, но не успела она произнести хоть слово, как маркиз сказал сухим тоном:
64 
