67 
– Восхитительно! – воскликнула Роза тоном художника, закончившего гениальное творение. – Это как раз то, что нужно! Вы выглядите такой юной, миледи.
– Я чувствую себя юной… сегодня, – ответила Друзилла.
Она отвернулась от зеркала, охваченная возбуждением в преддверии того, что ее ожидало.
Через несколько минут она снова увидит маркиза. Она должна сказать ему, она должна каким-то образом дать ему понять, что она его любит. Может быть, он сам догадается о том, что с ней произошло?
Когда наступило время спускаться вниз, Друзилла совсем оробела. Ни разу в жизни она не чувствовала такого стеснения – но в конце концов, она была всего-навсего молоденькой девушкой, готовящейся к встрече с любимым человеком.
Маркиз ждал ее в парадной гостиной. Это была огромная комната, заполненная различными сокровищами, собранными многочисленными поколениями Линчей. Друзилла на мгновение остановилась в дверях, и все собравшиеся невольно подумали, что она – воплощение самой весны.
Ее рыжие волосы сверкали, изящная грация ее фигуры и горящие лихорадочным возбуждением глаза приковывали к себе внимание всех присутствующих, за исключением ее мужа. Будто почувствовав ее приближение, он намеренно отвернулся к столу, раскрыл какую-то карту и принялся обсуждать с одним из гостей новые постройки в северной части имения.
Господин Анстей выступил вперед, чтобы поприветствовать Друзиллу и представить ей самых важных гостей, которые были приглашены маркизом выпить бокал хереса перед тем, как направиться в банкетный зал.
– Кушать подано, милорд.
Зычный голос дворецкого эхом отозвался в большой гостиной, и маркиз наконец оторвался от изучения карты имения и подошел к Друзилле.
– Могу я сопровождать вашу светлость к столу? – церемонно обратился он к ней.
Она положила пальчики ему на руку, и от его близости ее охватил сладкий трепет. Но когда она взглянула ему в лицо, она увидела, что он хмурится.
Друзилла с маркизом подождали, пока гости пройдут вперед, и когда они последними вошли в банкетный зал, все стояли вокруг стола и приветствовали их. Маркиз провел Друзиллу на предназначенные для них места во главе стола, они стоя прослушали молитву, которую прочитал местный викарий, сменивший на этом посту ее отца, затем все сели и приступили к трапезе.
Друзилла была рада, что справа от нее сидит господин Анстей, потому что он указывал ей на наиболее важных фермеров, арендаторов и их жен, рассказывал немного о тех, кого она не знала, и напоминал о тех, с кем она была знакома в те времена, когда жила в деревне.
Время от времени она бросала взгляд на маркиза, но он был поглощен беседой с сидевшей слева от него дамой, которая была женой его старейшего арендатора, и ни разу не повернул голову в сторону Друзиллы.
Спустя некоторое время вино развязало языки всем присутствующим, разговор оживился, то там, то сям раздавались взрывы хохота, казавшегося Друзилле гораздо более непринужденным, чем несколько натянутый смех и салонная болтовня, которые вчера царили за столом у принца.
Да и сам стол существенно отличался от вчерашнего. У принца подавались изысканные блюда с французскими названиями, в то время как здесь предпочтение было отдано старой доброй английской кухне – куски запеченной говядины, бараньи ноги, голуби на вертеле, фаршированные кабаньи головы, жирные каплуны и десятки разнообразных пудингов, залитых сметаной или домашним джемом, были весьма по вкусу собравшимся сегодня гостям.
Наконец, когда Друзилле казалось, что они сидят за столом уже несколько часов, маркиз поднялся с места. Он произнес короткую и остроумную речь.
Друзилла в первый раз слышала, как он выступает на публике, и ей очень понравились его манера держаться и дружелюбие, с которым он обращался к своей аудитории. Больше всего ее тронуло то, что он очень тепло говорил о своем возвращении домой, своем стремлении приложить все усилия, чтобы Линч снова стал таким, каким он был во времена его отца, – одним из самых процветающих поместий во всей Англии.
Когда он закончил, раздался гром аплодисментов.
– Браво! Браво! – кричали местные сквайры с обветренными на охоте лицами, топая ногами и стуча руками по столу.
К собственному изумлению, Друзилла поднялась со своего места. Мгновенно воцарилась тишина, и она заметила, что маркиз озадаченно посмотрел на нее. Чистым, звонким голосом она произнесла:
67 
