— Не могу передать тебе, что значит для меня Сорелла, — продолжал Дарси после паузы. — Мы стали друг для друга всем. Не знаю, как бы я пережил удары, которые обрушила на меня судьба, если бы рядом не было этой малышки. Но мы вместе, и этого достаточно. Возможно, нам повезло гораздо больше, чем многим другим.
Рэндал почувствовал неловкость. Этот человек явно переигрывал, и в то же время в его эмоциях было что-то настолько искреннее, что Рэндал невольно почувствовал волнение.
Испытывая присущее англичанам предубеждение перед бурным проявлением чувств, Рэндал повернулся к украшенным пологом качелям и креслам с мягкими подушками, расставленным в тени под нависающей над ними террасой. Но прежде чем сделать шаг в их сторону, Рэндал бросил взгляд на девочку. Сорелла стояла неподвижно, словно застыв в объятиях отца. В ее глазах светилось выражение, которое изумило Рэндала.
Он не был уверен, что истолковал это выражение правильно. Это могла быть застенчивость, или смущение, или скука. Но Рэндал чувствовал, что это было что-то нечто иное, более глубокое, находящееся в опасной близости к презрению.
Но почему Сорелла испытывает презрение? И главное, к кому она его испытывает, к своему отцу или к нему, Рэндалу? Ответа он не знал и решил не задумываться о чувствах и эмоциях такого несимпатичного ребенка. И все же, когда он и его гости уселись, Рэндал, поглядывая на Сореллу, испытывал какое-то необъяснимое беспокойство.
Рэндал отлично помнил Фореста. Дарси был актером старой школы и на каком-то благотворительном мероприятии в местном театре познакомился с матерью Рэндала.
Родители Рэндала жили тогда в Вустере. Отец его был управляющим банком. Cкучный человек, высокомерный и напыщенный догматик, он был доволен своими весьма скромными достижениями на профессиональном поприще и больше уже ничего не хотел от жизни.
А вот мать Рэндала была полна амбиций, и все они были связаны с будущим сына. Она происходила из небогатой провинциальной семьи, но с того момента, когда Рэндал увидел свет, была твердо намерена отдать сына в хорошую частную школу. Это ее намерение потребовало немалых жертв со стороны родителей. Рэндал как раз закончил последний семестр в Мальборо, когда в их жизни появился Дарси Форест.
Миссис Грэй состояла в комитете дам-благотворительниц, которым удалось убедить директора местного театра превратить премьеру «Повести о двух городах»[1] в настоящее гала-представление, сборы от которого пойдут на содержание детской больницы. Впрочем, его и убеждать-то особо не пришлось. Труппа, приехавшая в Вустерский театр, была, по его мнению, не особенно хороша. Он также не был уверен, что восстановленная после многих лет забвения «Повесть о двух городах» понравится жителям Вустера, а то обстоятельство, что он может таким образом получить бесплатную рекламу, импонировало коммерсанту, живущему в его душе.
Хотя управляющий и не был человеком амбициозным, но его весьма обрадовал тот факт, что генерал-губернатор графства, мэр города и другие высокопоставленные особы, оказывающие поддержку благотворительному комитету, почтут своим присутствием его театр. К тому же публичная благодарность за то, что все сочтут актом благородного великодушия с его стороны, тешила его самолюбие. Вся труппа была в таком же радостном предвкушении премьеры, как и директор.
Премьеру в любом городе назначали на вечер понедельника, и актеры играли перед полупустым залом, в атмосфере прохладного приема зрителей, так что к третьему акту все актеры уже были в унынии и им хотелось одного: чтобы спектакль поскорее закончился и они могли бы вернуться домой или погрузиться в куда более жизнерадостную атмосферу паба за углом.
Дарси Форест был хорош собой и неподражаем в роли Сидни Картона. У миссис Грэй, как и других дам, потрясенных его душераздирающей игрой, наворачивались на глаза слезы, особенно когда он рокочущим басом произносил свою знаменитую речь перед казнью. Когда после спектакля вместе с другими членами благотворительного комитета матушка Рэндала зашла к Дарси в гримерную поблагодарить его за оглушительный успех этого вечера, она была так покорена изящными манерами красавца актера, что, прежде чем успела понять, что происходит, с уст ее уже сорвалось приглашение на обед.
Дарси Форест с готовностью принял его, и, хотя в течение следующей недели миссис Грэй несколько раз пожалела о неосторожно вырвавшихся у нее словах, она почувствовала невольный трепет, когда в следующее воскресенье увидела Дарси входящим в небольшую гостиную дома Рэндалов с видом на Хай-стрит.