39 
Вручив ему бокал, она легонько чокнулась с ним.
— За самый большой успех, который когда-либо выпадал тебе в жизни, Рэндал, дорогой.
В словах Люсиль явно был какой-то подтекст, но Рэндал не мог его разгадать. Он выпил, задумчиво глядя на Люсиль, которая вдруг протянула руку и коснулась его щеки.
— Ты выглядишь похудевшим, — сказала она. — Правда, загар тебе идет. Я постараюсь сделать все, чтобы ты оставался таким же молодым и сильным, каким ты был при нашей первой встрече.
— Это было три года назад, — напомнил ей Рэндал. — Я тогда не работал и вполовину столько, сколько сейчас, Люсиль.
— Мы проводили тогда вместе гораздо больше времени, не так ли?
Рэндал поставил бокал. Ему было явно не по себе.
— Пойдем поужинаем, — сказал он. — Надеюсь, ты проголодалась. Про себя я знаю точно.
— Ты кое о чем забыл, — тихо сказала Люсиль.
Рэндал отлично понимал, о чем она. В прежние дни, прежде чем отправиться с Люсиль ужинать, Рэндал всегда целовал ее, как он выражался, «делал прививку от ревнивых взглядов других мужчин, которым повезло меньше, чем ему».
Это был один из маленьких ритуалов, которые с удовольствием изобретают счастливые любовники. Рэндал целовал тогда ее глаза, губы, щеки, уши, а потом ложбинку на шее, где яростно билась голубая жилка оттого, что его поцелуи возбуждали Люсиль.
Иногда, пока целовались, они успевали забыть о приеме или другом событии, для которого успели одеться, и любили друг друга, пока не наступало утро, безразличные ко всему, кроме собственных желаний.
Несколько секунд Рэндал колебался, потом, словно собрав волю в кулак и приняв решение, произнес:
— Ты не должна искушать меня сегодня, Люсиль. Я хочу поговорить с тобой, а если я начну тебя целовать, мы можем забыть, что нас ждет ужин.
Люсиль впилась глазами в его лицо, словно понимая, что все это лишь отговорки, а затем, желая с честью выйти из неловкой ситуации, наигранно рассмеялась.
Глава шестая
Рэндал сидел в третьем ряду партера и наблюдал за репетицией. Атмосфера в театре была тяжелой, пустые сиденья казались потрепанными, а застоявшийся запах дешевого табака смешивался с запахом дезинфекции. А от сквозняка, дувшего со сцены, не спасали даже шубы, притом что на улице вовсе не было холодно. Заходя в помещение, Рэндал пожалел, что не может остаться на осеннем солнышке, и даже настигавший его на улице ветер скорее веселил, чем раздражал.
А вот внутри театра холод вовсе не вызывал того же приятного возбуждения. Рэндал чувствовал, как он сковывает тело, и думал о том, что он способен остудить даже самые пылкие слова, произносимые на сцене.
И только Люсиль выглядела так, словно ей было комфортно. Она была необыкновенно хороша в короткой собольей накидке, надетой на синее шерстяное платье, подчеркивавшее ее хрупкость. В ореоле белокурых волос она сияла подобно звезде, которой, безусловно, и была даже здесь, на голой и пустой сцене, на которой еще не устанавливали декорации.
А Рэндал размышлял о том, что репетиции подчас бывают удручающе тоскливыми. Сцена без декораций и реквизита напоминала беззубого человека. Один-два прожектора вместо полной световой установки, тяжелые деревянные стулья вместо декораций, и, что хуже всего, небрежный вид актеров.
Как же мудро поступает Люсиль, никогда не появляясь на людях без косметики, в повседневной одежде, а главное — в этом ей проигрывают молодые актрисы — без шарма и хороших манер.
Если женщины-актрисы и заслуживали критики, то мужчины были еще дальше от идеала. Главный герой, который так отлично смотрелся в элегантных костюмах с Севил-роу и двубортных смокингах, на репетициях был одет в водолазку и мешковатые вельветовые брюки, более уместные на дорожном рабочем. Два женоподобных юнца вообще не сподобились снять плащи с туго затянутыми поясами, а старик в фетровой шляпе был по самые глаза укутан шерстяным шарфом.
Женщины в брюках, с небрежно причесанными волосами второпях учили в глубине сцены свои роли, в то время как Люсиль, отлично знавшая текст и словно сошедшая с обложки модного журнала, грациозно двигалась по сцене, точно следуя указаниям режиссера.
Не могло быть никаких сомнений: эта женщина заслужила успех, которого достигла, подумал Рэндал. Она никогда не стала бы великой актрисой, если бы в ней не было искры божьей. Люсиль полагалась не только на собственную внешность. Она много и усердно работала, и результат делал ей честь. С Люсиль было невозможно иметь дело, только когда она впадала в гнев. В этих случаях оставалось лишь немного выждать, чтобы дать ей время прийти в себя.
39 
