84 
Лицо Люсиль застыло, словно это была бесстрастная маска.
— И что же было дальше? — поторопила Люсиль. — Возможно, мне стоит дослушать это до конца.
— Да больше и рассказывать особо нечего, — сказал на это Бо. — Я перебрался в Англию с парочкой своих кузенов, которые верили, что здесь мостовые вымощены золотом и собирать здесь деньги так же легко, как собирать картофель у них на родине. Их ждало разочарование, и меня тоже. Мы решили разбежаться, но сначала, к сожалению, устроили вечеринку, на которой клялись друг другу в вечной дружбе, скрепляя родственную клятву рекой ирландского виски. А потом я покинул их, но, так как у меня не было денег на железнодорожный билет, пришлось позаимствовать автомобиль у незнакомца, оставившего его перед местным пабом. Не его вина и не моя, что я привык к правостороннему движению и машинам с правым рулем. Я как раз ехал в сторону Лондона — по крайней мере, я считал, что та дорога ведет в Лондон, — когда, пытаясь избежать столкновения с грузовиком, сбил мотоциклиста. Насмерть. И судья, черт бы его побрал, посчитал это убийством. Мне дали пятнадцать лет, но за примерное поведение отпустили на год раньше, и я почувствовал себя крайне неуверенно, оказавшись в стране, прошедшей за эти четырнадцать лет через ужасы войны, о которой я мало что знал.
— Цель твоей истории — объяснить мне, как ты обо мне узнал, — холодно напомнила Люсиль.
— О, конечно! Прости, что я все о себе да о себе, как-то отвык думать о других. В тюрьме я и услышал о том, что сталось с Марией Шмидт. В тюрьму приходили время от времени посетители — ребята из волонтерских организаций. Скажу тебе, нет ничего скучнее, чем получасовое свидание с просветителем-волонтером, но в тот раз посетительница была ничего. Она была, разумеется, старой ведьмой с костлявым лицом, но говорила о куда более интересных вещах, чем остальные. Она была под впечатлением фильма, который смотрела накануне, и рассказывала мне, как хороша была актриса, игравшая главную роль. Да что там, она бредила этой актрисой. А когда услышала, что и я был когда-то актером, обещала прислать газеты и журналы, в которых пишут о театре и кино. Она считала, что литературы в тюрьме катастрофически не хватает. И вот примерно через неделю после ее визита я получил посылку с журналами. Честно говоря, я ими не особенно заинтересовался. Вопреки расхожим представлениям в тюрьме люди не валяются целыми днями на кроватях, рассказывая друг другу байки. Там живешь день за днем, от одного приема пищи до другого. И все же мне стало любопытно посмотреть, что сталось со звездами, которых я знал в лучшую пору своей жизни, до того как меня заперли в тюряге. И вот, открываю я первую страницу журнала и вижу там твою фотографию. Ну да, это была ты, хотя сначала я не мог поверить своим глазам. Но я мог ошибаться по поводу твоего лица, но только не по поводу ног. Ведь, пожалуй, я был первым, кто обнаружил, как хороши твои ножки. Помнишь, как ты всегда злилась на меня, когда я говорил об этом антрепренерам? Ну, я конечно же не забыл эти ноги. И вот передо мной «Люсиль Лунд — звезда киностудии Голливуда».
— И ты решил шантажировать меня, когда выйдешь на свободу?
— Честно говоря, ничего такого я не решал, — ответил Бо, и, как ни странно, Люсиль ему поверила. — Если бы ты не приехала в Лондон, не думаю, что мы разговаривали бы с тобой сейчас. Начать с того, что требуется чертова куча денег, чтобы пересечь Атлантику. Но, поскольку ты здесь, а я по-прежнему неравнодушен к комфорту, приятно было вспомнить, что мы с тобой официально женаты. А то ведь мне пришлось провести вчерашнюю ночь в приюте Армии Спасения.
Бо выразительно посмотрел на открытую дверь в спальню. Люсиль проследила за его взглядом. Розовые абажуры ночников вдруг показались ей в этот момент не призывно манящими, а пошлыми и вульгарными.
— Я еще раз спрашиваю тебя — сколько?
— А я еще не решил, — усмехнулся Бо. — Я налью себе еще?
— Нет. — Люсиль выхватила стакан у него из рук и со стуком поставила на стол. — Если ты рассчитываешь надраться здесь до бесчувствия, то ошибаешься. Такой скандал мне не нужен. Я дам тебе некую сумму денег, и ты уберешься отсюда прямо сейчас. А завтра мы подпишем своего рода договор. Я буду платить тебе определенную сумму в наделю или в месяц, а ты будешь держаться от меня подальше.
Бо рассмеялся.
— Надо же, какой хваткой деловой леди ты стала, — поддразнил он Люсиль. — А я помню те времена, когда мне приходилось вести семейную бухгалтерию, потому что для тебя это было слишком сложно.
84 
