11 
— Привет, hombre, — сказал старик, не прерывая своего занятия. — Тебя дожидается один из твоих лейтенантов. Такая большая толстая тетка, высокая и широкая, как шкаф. Ее впустил твой мальчишка.
— Это не большая толстая тетка, Лусио, это многоликая богиня.
— Ах, так это она? — сказал Лусио, застегивая ширинку. — Та, о ком ты все время рассказываешь?
— Да, она богиня. Поэтому она и не может быть похожа на других. Скажи, ты не знаешь, что такое Адское Воинство? Слышал когда-нибудь это название?
— Нет, hombre.
Лейтенант Ретанкур и сын Адамберга, Кромс — его настоящее имя было Армель, но комиссар еще не привык его так называть, поскольку познакомился с ним всего полтора месяца назад, — сидели и курили на кухне, склонившись над выложенной ватой корзиной. Они не обернулись, когда вошел Адамберг.
— Ну что, усек? — без церемоний спросила у молодого человека Ретанкур. — Размачиваешь кусочки сухаря, но только маленькие кусочки, и осторожно закладываешь ему в клюв. Потом закапываешь пипеткой несколько капель воды, только не надо вначале давать слишком много. В воду добавишь одну каплю из этого пузырька. Это тонизирующее.
— Живой пока? — поинтересовался Адамберг: странным образом он чувствовал себя чужим на собственной кухне, где хозяйничали могучая женщина и его почти незнакомый двадцативосьмилетний сын.
Ретанкур выпрямилась, уперев руки в боки.
— Не гарантирую, что он переживет эту ночь. Я целый час вытаскивала веревку, которая врезалась ему в лапки до самых костей, наверно, он бился несколько дней, пытаясь освободиться. Но кости целы. Я продезинфицировала раны, повязку надо менять каждое утро. Бинт вот здесь, — сказала она, стукнув по маленькой коробочке, стоявшей на столе. — Я обработала его средством от блох, так что они его беспокоить не будут.
— Спасибо, Ретанкур. Веревка в лаборатории?
— Да. С этим были трудности, ведь экспертам не платят за исследование веревок, которыми связывали лапы голубям. Кстати, он самец. Это сказал Вуазне.
Лейтенант Вуазне мог бы стать видным зоологом, если бы не властный отец, который, не слушая его возражений, определил его в полицию. Вуазне лучше всего разбирался в рыбах, морских и в особенности речных, его стол был завален журналами по ихтиологии. Но он много знал и о других представителях фауны, от насекомых до летучих мышей, включая также антилоп гну, и научные интересы отчасти отвлекали его от исполнения служебных обязанностей. Дивизионный комиссар, обеспокоенный подобным нарушением устава, сделал ему замечание, так же как в свое время лейтенанту Меркаде, который постоянно спал на рабочем месте. А кто в Конторе без отклонений, спрашивал себя Адамберг. Разве что Ретанкур, но ее с такими способностями и энергией тоже нельзя было отнести к нормальным людям.
После ухода лейтенанта Ретанкур Кромс застыл, растерянно опустив руки и не сводя глаз с двери.
— Она произвела на тебя впечатление, верно? — спросил Адамберг. — Это бывает со всеми, кто видит ее в первый раз. И в другие разы тоже.
— Она очень красивая, — сказал Кромс.
Адамберг удивленно взглянул на сына: красота Виолетты Ретанкур явно не бросалась в глаза. Так же, как изящество, обаяние и любезность. Во всех отношениях она являла полную противоположность своему имени, которое в нашем представлении связано с чем-то чарующим, нежным и хрупким. Правда, черты лица у нее были тонкие, но все портили слишком пухлые щеки, мощная нижняя челюсть и бычья шея.
— Может, и красивая, — согласился Адамберг: он не хотел критиковать вкус молодого человека, которого знал так недавно.
Так недавно, что еще не задавался вопросом, умен ли он. А если да, то какой у него ум? Глубокий или поверхностный? Впрочем, было одно обстоятельство, которое успокаивало совесть комиссара. Он знал, что большинство людей и даже он сам редко когда задумываются о своем уме. Но если его не волнует собственный интеллектуальный уровень, надо ли волноваться насчет Кромса? Вейренк уверял Адамберга, что Кромс — способный молодой человек, но комиссар пока что не понял, какие именно у него способности.
— Ты когда-нибудь слышал о братском воинстве? — спросил Адамберг, бережно переставляя корзину с голубем на буфет.
— Чего? — отозвался Кромс, раскладывая столовые приборы — вилку справа, нож слева, по примеру отца.
— Ладно, забудь. Потом спросим об этом у Данглара. Вот одна из тех важных вещей, которые я объяснил твоему брату, когда ему было семь месяцев. И тебе бы объяснил, если бы знал тебя в этом возрасте. Есть три правила, Кромс, запомнишь их — и они всегда тебя выручат: если не можешь довести что-то до конца, обратись к Вейренку. Если не удается что-то сделать, обратись к Ретанкур. А если чего-то не знаешь, обратись к Данглару. Усвой хорошенько эту триаду. Правда, сегодня вечером Данглар будет в особенно мрачном настроении, и я не знаю, сможем ли мы от него чего-нибудь добиться. Вейренк возвращается в Контору, это ему не понравится. Данглар — изысканный цветок, и, как любая диковинка, он болезненно реагирует на дискомфорт.
11 
