51 
— Я думаю, что разнообразие — это замечательно, — сказала Карен. — Я думаю, что мужчины и женщины должны иметь возможность неограниченного выбора. Что же касается меня, то я не люблю костюмы, как бы хороши они ни были.
Это должно сойти для Лакруа и остальных.
— Так вы называете Лакруа создателем костюмов? — подхватила Эл реплику.
Нет, она не даст Карен с достоинством уйти от ответа.
«Я его так не называла, а вот тебя бы назвала сукой», — обозлилась про себя Карен. Однако лицо ее сохраняло дружелюбное выражение. Более того, она засмеялась.
— Постойте, постойте! — сказала она. — Это вы так называете его, а не я.
Откуда это у нее? Этой репликой она чистенько вернула все на свои места. Локтем Карен почувствовала небольшой выступ саше под свитером. «Благодарю вас, мадам Ренольт».
— В вашем бизнесе достаточно часто воруют, не так ли? Например, говорят, что когда вы смотрите на модели одежды этого года у Норис Кливленд, то видите прошлогодние модели Карен Каан. Что вы на это скажете?
Карен неловко засмеялась.
— А знаете, что еще говорят? Что нет ничего нового под луной. Все мы черпаем свое вдохновение отовсюду. Если я кого-то воодушевляю и у него получается, то это мне льстит, если же нет — то я огорчаюсь. Великий модельер Норелл говорил, что вся его карьера — это только новая интерпретация идей Шанель.
Эл прервала поток вопросов, но на ее лице появилось то озабоченное выражение, которое для зрителей означало, что следует ожидать действительно убийственную подначку. Карен сконцентрировалась, чтобы встретить вызов.
— Вы нравитесь женщинам потому, что достигли успеха в бизнесе. В мире мужчин у вас тоже все в порядке. Каково отношение вашего мужа к тому, что он занимает подчиненное положение? — спросила она. — Приводит ли это к проблемам в семейной жизни? Для мужчины, наверное, трудно быть вторым после жены, особенно: для вашего мужа с его динамизмом и энергией?
«О Боже! Что наговорил ей Джефри в своем интервью?»
— Джефри не занимает подчиненного положения. Он принимает все деловые решения и отвечает за них. Он — моя движущая сила.
— Значит, вы признаете, что он играет поддерживающую, а не ведущую роль в вашем деле. Творческое начало остается за вами?
— Нет. Я этого не говорила.
В растерянности Карен отвернулась от камеры и от Эл.
— Мы не соперничаем, мы дополняем друг друга. Я — конструктор одежды, он — конструктор нашей компании. Мы оба творцы.
— Но ведь это вам присужден Приз Оукли, — сладким голосом возразила Эл.
— Да, и Джефри очень гордится этим.
— Очень современно, — прокомментировала Эл. — И он не возражает, что контрольный пакет акций вашей компании у вас? Вы правда контролируете ее?
«Черт возьми! Откуда она знает? Уж точно не от Джефри. У нас — частная компания. Как смогли ее ищейки пронюхать об этом?» Если она будет отрицать — то соврет, если подтвердит — не унизит ли тем самым Джефри? Карен почувствовала, что затягивает ответ. Надо что-то сказать.
— Нет, я не имею контрольного пакета, и нас обоих устраивает, как развивается дело. А вы считаете, что должно быть по-другому?
Эл не ответила.
— Не собираетесь ли вы продавать свою компанию в ближайшем будущем?
Карен перевела дыхание.
— Я не вижу в этом необходимости, — ответила она. — Но все может случиться.
Карен почувствовала, как на верхней губе выступили капельки пота. Она хотела перерыва, чтобы выпить стакан воды и спросить мнение Дефины о том, какое впечатление она производит с экрана. Интересно, приехал ли Джефри и не сидит ли он где-нибудь рядом за осветительной аппаратурой зеленой комнаты? Уж не реагировал ли он со стоном на ее ответы? Имеет ли она право прервать интервью, чтобы собраться с силами?
Этого не потребовалось. Эл наклонилась к ней и дотронулась до ее руки.
— Благодарю вас за то, что вы пришли сегодня.
Но только Карен открыла рот, чтобы сказать: «Всегда рада», как Эл тряхнула своей совершенной головкой и обратилась к режиссеру.
— Нужно ли вам еще что-нибудь для съемок? — спросила она в темноту.
Карен напряженно ждала ответа.
Нет, все кончилось. Карен ожидала волны облегчения. Она прошла испытание и вроде бы неплохо: не влипла ни в какую скандальную или позорную историю. Эл не спрашивала о ее родной матери.
Странно, но облегчения почему-то не было.
51 
