21 
— Потому что это важно, — ответил Сэм запальчиво, терпение его было на пределе, — То, что я делаю, то, что делают морские пехотинцы, — важно. Для этой страны, для тебя, для каждого, кто хочет спокойно спать ночью — в своей постели. — Он обошел кровать, остановился в футе от Карен и пристально смотрел в ясные голубые глаза, которые часто являлись ему во сне и наяву. — Боже, Карен, — сказал он.
Его голос вдруг стал усталым. — Ты знаешь меня. Ты действительно думаешь, что я стал морским пехотинцем, чтоб иметь возможность убивать, разрушать, уничтожать?
Краска залила ее щеки, и она быстро опустила глаза. Но он приблизился, раздраженный и решительный, с намерением переубедить ее.
— Ты думаешь, мы только воюем? А как насчет спасательных работ?.. Сомали. Панама. И много другого, что было бы нелепо пытаться перечислять. Морские пехотинцы рисковали жизнями, пытаясь помочь людям. — Сэм поскреб рукой макушку, вздохнул, чтобы успокоиться, и сказал:
— В общем, да. Я думаю, то, что я делаю, — важно.
Прошла целая минута или больше, только приглушенный грохот шторма снаружи и тихий голос диктора по радио звучали в комнате.
Наконец Карен сказала мягко:
— Хорошо. Это важно. Но почему ты?
— А почему не я? — возразил он.
Он наблюдал, как она привстала на коленях, завернутая в простыню, и встретила его взгляд.
— Мой бог, Сэм! Ты мог делать все что угодно. Твой отец владеет одной из крупнейших компьютерных фирм в стране. Несмотря на это, ты выбираешь жизнь в регулярных войсках, равняясь на Джона Уэйна <Джон Уэйн — персонаж голливудских ковбойских боевиков. (Прим, пер.)>. Почему?
Черт, его отец задавал ему этот животрепещущий вопрос постоянно. Старший Паретти был морским пехотинцем до того, как занялся бизнесом, очень успешным. Он ушел в отставку из корпуса и постоянно пытался склонить сыновей работать с ним.
Но Сэм хорошо знал братьев — у отца не было шансов вытащить ни одного из них из корпуса.
— Потому что сидеть за столом, занимаясь чепухой с компьютером, не мой идеал интересной работы.
— О! — сказала она, фыркнув. — Зато обучение молодежи меткой стрельбе интересно?
— Чертовски, — отрезал он и крепко обхватил себя за плечи. — То, что я делаю, имеет смысл.
Я обучаю молодых правильно стрелять, прятать головы, не теряться. То, чему я обучаю их, поможет им остаться в живых. — Он хорошо делает свою работу, черт побери, и не собирается оправдываться перед Карен или перед кем-то еще. — И я склонен думать, что это немного важнее, чем обучать их, как послать e-mail.
Она кивнула, глядя на него снизу.
— И все-таки это не имеет значения, ведь так?
— Что?
— То, чему ты их учишь. Даже если они знают все, помнят все, делают все правильно… они иногда терпят неудачу, а некоторые из них умирают.
— Все умирают, Карен, — напомнил он ей. Морской пехотинец ты или нет, никто не живет вечно.
— Не во всех стреляют, — пробормотала она.
— Правильно, — сказал он коротко. — Тем не менее не все морские пехотинцы погибают.
— Может быть, — согласилась Карен. — Но эта возможность для них намного реальнее, чем для большинства, ты не думаешь?
Она снова отбросила волосы назад и откинулась на подушки, не сводя с него глаз.
Карен не смогла скрыть от него свои эмоции. Сэм увидел страх, блеснувший в ясных голубых глазах. Ему случалось видеть в них страсть, восхищение, слезы, раздражение. Но до этого момента он никогда не видел в глазах Карен страха, и сейчас, когда увидел его, был потрясен. Может, это причина ее ухода от него?
Страх? Страх за него? И если это так, то как же помочь ей преодолеть его?
Мягко и осторожно Сэм произнес:
— Эта работа бывает опасной. — Черт, он достаточно повидал, чтобы знать, о чем говорит. Зарывшись в песок дюны, щурясь от солнца пустыни и пытаясь выискать взглядом неприятеля в мерцающем мареве, чтоб быть уверенным, что ты достаточно защищен от неожиданности. — Но эта работа тоже имеет смысл.
Карен тяжело вздохнула. Окно угрожающе трещало, гром грохотал. Но, подумал Сэм, шторм, бушующий снаружи, — ничто по сравнению с тем, что происходит здесь, в этой маленькой комнате.
— Даже если это твои парни?
— Какие парни? — удивился он. — О ком еще мы говорим сейчас, кроме меня?
— Все о тебе, конечно, — пробормотала она, отмахиваясь. — Ох уж эти мужики! Если бы миром правили женщины, нам не нужна была бы армия. Мы бы договорились. Мы бы не посылали сыновей воевать.
21 
