Выдав этот спич, я чувствую огромное воодушевление, но Сэди взирает на меня как на слабоумную.
— Скотт ничего не добился, — замечает она. — Он замерз по дороге.
Я обиженно поджимаю губы. Некоторые все умеют испортить.
— Я все равно пойду туда. — Я разворачиваюсь и гордо удаляюсь.
— После того как любовь прошла, только дурочки преследуют мужчин! — кричит мне вслед Сэди, и легко нагоняет, когда я ускоряю шаг. — В нашем городке жила Полли, ужасная прилипала. Она уверяла, что ее бывший, Десмонд, до сих пор от нее без ума, и всюду за ним таскалась. Как же мы великолепно подшутили над ней! Мы сказали, что Десмонд стесняется говорить с ней прямо, поэтому прячется в саду. Когда она пришла, один из молодых людей засел под кустом и прочитал ей любовное письмо. Мы сами его написали. И умирали от хохота.
Ее история меня почему-то очень занимает.
— Неужели она не узнала голос другого парня?
— Он сказал, что очень нервничает и от этого голос изменился. Мол, дрожит в ее присутствии. Полли ответила: понимаю, сама трясусь как заливное. — Сэди хохочет. — После это мы так и звали ее — Заливное.
— Фу, как грубо! Она так и не узнала, как вы над ней посмеялись?
— Догадалась, когда кусты стали шевелиться по всему саду. Потом моя подруга Банти выкатилась на траву, содрогаясь от смеха, и представление закончилось. Бедняжка Полли! Она так злилась. Все лето не разговаривала с нами.
— И я ее понимаю! Вы так мерзко обошлись с ней! А если их страсть еще не угасла? Может, вы лишили ее шанса на истинную любовь!
— Истинная любовь! — тянет Сэди насмешливо. — Ты такая старомодная!
— Старомодная!
— Ты вылитая моя бабушка с ее песнями о любви и вздохами. Наверняка таскаешь с собой маленькое изображение своего дружка. Даже не отпирайся! Я видела, как ты на него смотрела.
Проходит некоторое время, прежде чем я догадываюсь, о чем идет речь.
— Вообще-то это не миниатюра, а мобильный телефон.
— Какая разница. Ты все равно томно пялишься на него, достаешь маленькую бутылочку нюхательной соли…
— Это гомеопатическое средство! — сердито сообщаю я. — Похоже, ты никогда не влюблялась. Зачем же ты вышла замуж?
Проходящий мимо почтальон кидает на меня заинтересованный взгляд, и я поспешно подношу руку к уху, как будто поправляю наушник. Пора обзавестись им для прикрытия.
В молчании мы доходим до станции метро, я замираю, глядя на нее в упор, и требую ответа:
— Неужели ты ничего не знаешь о любви?
Сэди молчит, потом откидывает голову назад и выдает:
— Любовь — это удовольствие. Так я это понимаю. Удовольствие, флирт, пузырьки…
— Какие еще пузырьки?
— Мы с Банти так это называли, — улыбается она мечтательно. — Ты видишь интересного мужчину и чувствуешь легкую дрожь. Потом он встречается с тобой глазами, дрожь пробегает по спине, а в тебе словно пузырьки поднимаются, как в шампанском. И ты думаешь: «Я хочу с ним потанцевать!»
— Ну а потом?
— Вы танцуете, пьете коктейль или даже два, флиртуете… — Глаза ее сияют.
— А как…
Я хочу спросить: «А как насчет секса?» — но не уверена, что это подобающий вопрос для стопятилетней двоюродной бабушки. И вдруг вспоминаю о посетителе в доме престарелых.
— Эй, не пудри мне мозги, я знаю, что в твоей жизни был некто особенный.
— О ком это ты? — напряженно спрашивает она. — Что ты имеешь в виду?
— О некоем джентльмене по имени… Чарльз Риз.
Я надеялась услышать охи и вздохи, но ничего подобного.
— Никогда о таком не слышала.
— Чарльз Риз. Он навещал тебя в доме престарелых. Несколько недель назад.
Сэди качает головой:
— Не помню такого. — Блеск в ее глазах гаснет, когда она добавляет: — Я плохо помню то место.
— Вот, значит, как. — Я смущенно замолкаю. — Это, наверное, из-за того удара много лет назад.
— А то как же, — хмыкает она.
Тут в сумочке вибрирует телефон.
— Привет, Кейт!
— Лара? Привет. Э-э-э, я только хотела узнать… ты придешь сегодня на работу? Или нет? — поспешно добавляет она, словно боится показаться невежливой. — В общем, поступай как тебе удобно.
Черт. Я так увлеклась выслеживанием Джоша, что совсем забыла про работу.
— Уже в пути, — поспешно говорю я. — Проводила кое-какое… исследование. Что-то случилось?
— Звонила Ширин. Спрашивала, что там насчет ее собаки. Голос ужасно расстроенный. И снова грозилась отказаться от работы.