22 
Словно желая загладить бестактность дочери, герцогиня мягко сказала:
— Я уверена, мисс Уэлдон права. После долгого путешествия любому человеку требуется отдых. Но если мы не хотим заставлять остальных гостей ждать, я думаю, нам следует ехать немедленно.
— Хорошо, — уступил граф. — Я попрошу мистера Гревилла, моего управляющего, позаботиться о вас, сэр Теренс, а завтра он позаботится о других ваших нуждах.
Легко было догадаться, что это за нужды, и Терри коротко поклонился. Герцогиня посмотрела на Орлену и ласково попрощалась:
— Увидимся завтра, мисс Уэлдон. Надеюсь, вы проведете спокойную ночь.
Орлена сделала книксен, но когда леди Аделаида последовала за своей матерью, девушка услышала едва сдерживаемое хихиканье и ощутила внезапную обиду на эту аристократку, которая заставила ее чувствовать себя еще более униженной, чем прежде.
Да, леди Аделаида, несомненно, была красива. Высокая, она шла с царственным достоинством и грацией и, проходя мимо графа, бросила на него провокационный и интимный взгляд, как бы приглашая посмеяться вместе с ней над этими деревенщинами.
Но граф не сразу последовал за ней.
— Раз вы остаетесь здесь, — обратился он к Орлене, — моя экономка покажет вам вашу комнату. Пожалуйста, просите у нее все, что вам нужно.
— Благодарю… вас, — прошептала Орлена.
Несмотря на внутреннее решение, она невольно взглянула графу в лицо и обнаружила, что его твердые глаза проницательно смотрят на нее.
У девушки возникло ощущение, хотя она не была в этом уверена, будто граф что-то ищет. Это было лишь мимолетное впечатление, потому что робость заставила ее снова потупиться.
Затем граф ушел.
Дверь салона закрылась, и Терри воскликнул раздраженно и в то же время с облегчением:
— О Боже! Я чувствую себя так, словно меня раздавил перегруженный фургон! Как, черт побери, мы могли поставить себя в такое положение?
— Разве мы могли представить себе, что папин друг умрет и человек, которого мы видели в Ньюмаркете, окажется нашим опекуном? — ответила Орлена.
— И каким опекуном! — простонал юноша. — С ним будет нелегко договориться, я это вижу, Орлена!
Сестра вздрогнула.
— Я не хочу здесь оставаться, Терри, не хочу жить с этой герцогиней и той ужасной девушкой. Она смеялась и потешалась над нами… — Орлена запнулась. — И не без причины, надо признать, — честно добавила она. — Мы оба, должно быть, выгладим посмешищем.
— Это не наша вина, — свирепо огрызнулся Терри, — и ничто не остановит меня завтра от покупки приличной одежды, это я тебе обещаю!
— Думаю… это все… из-за меня, — очень тихо сказала девушка, но брат ее не услышал.
Несмотря на внимание двух опытных горничных и элегантность ее спальни, Орлена легла спать в глубоком унынии.
Плохо было жить с отцом и обходиться без самого необходимого, не говоря уж о предметах роскоши; но еще хуже было чувствовать теперь, что она попала в чуждый мир и все, что она делает, неправильно.
В темноте девушке захотелось плакать, и все же она не могла не вспоминать то чудо, сотворенное поцелуем графа, пусть для него это был совершенно незначительный поступок.
То, что он осуждает ее поведение, было вполне очевидно, и хотя Орлена сама себя осуждала, она знала, что ничто не сможет отнять у нее то, что она ощутила тогда.
Это был плен, в котором, казалось, слилось воедино все то прекрасное, что она когда-либо думала, видела или слышала в музыке.
«Терри прав, мы не можем здесь оставаться, — решила девушка, — и даже если граф настоит на том, чтобы у меня была дуэнья, по крайней мере мне не придется его видеть».
Она ненавидела графа за его насмешку, его цинизм и неодобрение. Но в то же время это он сотворил то волшебство, которое девушка никогда не сможет забыть.
Однако она так устала после дороги и прошлой ночью в «Бушеле» так долго лежала без сна, что, когда горничная отдернула занавески, Орлена с удивлением обнаружила, что уже почти девять утра.
«Вот что значит жить по городскому времени!» — сказала она себе.
Завтрак ей принесли на подносе.
Пока Орлена пила очень вкусный кофе и ела то, что приготовили для нее на серебряном блюде, украшенном графским гербом, у нее в голове вертелась мысль, как бы она наслаждалась всей этой роскошью, если бы хозяином дома был кто-нибудь другой, только не граф.
Экономка, с которой девушка познакомилась накануне, добрая женщина с седыми волосами, одетая в шуршащее черное платье, постучала в дверь, как только Орлена закончила завтракать. Она почтительно сделала книксен и, продвигаясь к кровати, сказала:
22 
