Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
160 
– Но…
– Пожалуйста, не спорь.
– Я хочу его увидеть.
– Увидишь. Через год. Ни днем раньше. Обещай, что ничего не предпримешь за моей спиной. Хоть это ты мне задолжал.
Я глубоко вздохнул. Конечно, она права.
– Обещаю, – сказал я.
– И еще одно.
– Да?
– С первой же встречи ты будешь с ним абсолютно честен. Никакого вранья. Ты скажешь, кто ты. Расскажешь о себе все.
Так я и сделал. Через год и десять дней Алиса нас познакомила. Мы с Лиамом шли вдоль причала Дун-Лэаре, и я рассказывал о своей жизни, начав с того дня, как в вестибюле дома на Дартмут-сквер, где сейчас он обитал, впервые увидел Джулиана. Я поведал о своем постепенном осознании себя. Объяснил, почему женился на его матери и почему сбежал от нее, признался, как мне за это стыдно. Я рассказал об Амстердаме и Нью-Йорке, об Игнаце и Бастиане, убитом головорезами, заставшими нас в объятиях. Почти все время Лиам молчал, однако по лицу его я видел, что мой рассказ его потряс и обескуражил. На прощание я подал ему руку, но он ее не принял и поспешил на электричку в город.
В последующие два года мы изредка встречались, Лиам чуть-чуть оттаял, но отношения наши даже отдаленно не напоминали привязанность между отцом и сыном; он вроде бы не хотел, чтоб я исчез из его жизни (никогда не затевал ссору, не укорял в своей безотцовщине), однако не впускал в нее, оставаясь замкнутым и недоверчивым.
Что посеешь, то и пожнешь, говорил я себе. Винить тебе некого.
«Гол!» – хором заорали Джимми и Лиам, когда на одиннадцатой минуте после удара Рэя Хоутона мяч влетел в девятку ворот Джанлуки Пальюки. Весь бар вопил, сшибались пинты, народ обнимался и приплясывал. Собеседники мои тоже обнимались и восторженно прыгали, а я лишь улыбался и аплодировал, понимая, что скакать с костылем было бы нелепо.
– Наша возьмет! – Джимми буквально парил над стулом. – А то итальяшки слишком борзые!
– Если наши выиграют, пойдете отмечать победу? – спросил я.
– Конечно, – сказал Лиам. – Но вам с нами нельзя. У нас своя компания.
– Я не набиваюсь, просто спрашиваю.
– А я просто отвечаю.
– Понятно.
На этом общение наше закончилось, мы вновь обратили взоры на экран. Изнемогавшие от жары футболисты подбегали к боковой линии попить воды. Потом на поле возникла драка, тренер Джек Чарльтон бросился к судье, запасные игроки повскакали с мест. Казалось, все это добром не кончится.
Свидание
После смерти Бастиана я даже не помышлял о романтических отношениях, и потому приглашение на свидание стало полной неожиданностью. Исходило оно от весьма привлекательного человека лет на пятнадцать моложе меня (что ничуть не ущемляло мое эго) – депутата, который в отличие от своих коллег, сваливавших черновую работу на помощников, частенько наведывался в библиотеку. Разговорчивость и дружелюбие его я приписывал общительному нраву, пока однажды он не спросил, какие у меня планы на вечер четверга.
– Да вроде никаких, – сказал я. – А что, вы хотите посидеть в библиотеке допоздна?
– Избави бог! – Депутат посмотрел на меня как на чокнутого. – Вовсе нет. Просто надеюсь заманить вас на выпивку.
– Куда?.. – Я подумал, что недослышал. – В каком смысле?
– В прямом. То есть посидеть в баре, выпить пива и поболтать. Вы, полагаю, выпиваете?
– Да. Не чрезмерно, конечно…
– Ну так что?
– Значит, только мы вдвоем?
– О господи, Сирил! Такое ощущение, будто я веду переговоры в Европейском экономическом сообществе. Да, мы вдвоем.
– Ага. Ладно. А где?
– В каком-нибудь укромном местечке.
– Почему в укромном? – Наверное, уже тогда мелькнула мысль, что затея эта ни к чему хорошему не приведет.
– Знаете «Желтый дом» в Ратфарнеме?
– Знаю, но уже сто лет там не был. Может, лучше какой-нибудь бар в центре?
– Предлагаю «Желтый дом». В четверг, в восемь вечера.
– Нет, в четверг провожают на пенсию миссис Гоггин.
– Кого?
– Миссис Гоггин, заведующую буфетом, в котором она прослужила почти пятьдесят лет.
Депутат смотрел непонимающе:
– И что? Вы же не собираетесь идти на эти проводы?
– Конечно, собираюсь.
– Зачем?
– Потому что, повторяю, она там прослужила почти…
– Я понял, понял. – Он задумался. – И мне, что ли, там появиться?
– Для чего?
– Наверное, ей будет приятно, если я покажусь.
Я не сразу понял, что он имеет в виду.
– В смысле, что к ней пришел депутат?
– Ну да.
160 
