Последние отзывы

  15  

Он не отводил глаз от ее бурно вздымающейся груди, и это зрелище доставляло ему наслаждение. Его возбуждало в ней все — бледность ее лица, дрожащие губы, ужас в ее взгляде и больше всего девственная чистота, которую он так жаждал нарушить.

И невинная Селина женским чутьем внезапно это поняла и еще сильнее ужаснулась.

Бесцеремонно и явно демонстративно маркиз снял с себя облегающий черный смокинг и отбросил его на ближайший стул.

Его рубашка была из тончайшего полотна, настолько прозрачного, что Селина могла разглядеть густую черную поросль на его груди. Зрелище это вызвало чуть ли не тошноту, как и все прочее в его облике.

— Я все же поймаю тебя в конце концов, — сказал де Вальпре, — но будет тебе известно, Селина, что погоня меня только сильнее возбуждает. Уступчивая женщина навевает тоску, а такая молоденькая, резвая и соблазнительная девочка, как ты, как раз и годится для хорошей охоты. За ней одно удовольствие погоняться. Чем труднее ее поймать, тем она желаннее.

Он собрался снова предпринять атаку, и тут наивная Селина сделала последнее для себя открытие.

Никакого замужества не намеревался предложить ей маркиз, а нечто совсем другое… унизительное… грязное… то, на что она никогда бы не согласилась, предпочтя этому позору смерть.

Де Вальпре приближался, и ей надо было снова убегать от него, но ноги ее внезапно стали вялыми и словно приросли к полу.

Пошатнувшись, Селина завела руки за спину, ища опоры в сервировочном столике, и вдруг нащупала большой нож для мяса, так и не использованный во время ужина и, видимо, по случайности забытый рассеянным официантом.

Почти не отдавая себе отчета в том, что делает. Селина схватила его. Ее пальцы инстинктивно сомкнулись на гладкой деревянной рукояти.

Тем временем маркиз, сверля Селину гипнотизирующим взглядом, подошел к ней вплотную и заговорил сладострастным свистящим шепотом:

— Ты возбуждаешь меня так, как ни одна женщина давно не возбуждала. И очаровывает то, что ты боишься меня. Это потому, что я мужчина! Да, Селина, я мужчина, который превратит тебя, испуганного ребенка, в женщину!

Собственный голос распалял его сильнее и сильнее. Он слушал себя, свои похотливые тирады и наслаждался, а руки его вновь и вновь тянулись обнять Селину.

— Я хочу тебя! Ты моя! И другой судьбы у тебя нет!

Он изловчился и обвил ее стан.

Селина немного отстранилась, замахнулась и ударила острым лезвием изо всех сил.

Узкая полоска стали блеснула, отразив пламя свечи. Селина наблюдала за происходящим как бы со стороны.

Она увидела, как отточенное лезвие устремляется к груди маркиза, почувствовала, как оно вонзается в живую плоть с удивительной легкостью.

Де Вальпре издал протяжный стон, глаза его расширились от изумления, рот раскрылся, но он не издал ни звука.

Обе руки его вскинулись в попытке ухватиться за рукоять ножа, торчащего у него из груди, но не дотянулись.

Де Вальпре отшатнулся назад и упал.

Падение его тела на ковер, как ни странно, было почти беззвучным. Пока Селина пребывала в неподвижности, вперив в него безумный пустой взгляд, белая рубашка маркиза пропитывалась кровью и становилась алой.

Какое-то время девушка не могла поверить, что это случилось на самом деле, что она лишь для того, чтобы помешать маркизу обнять ее, убила человека.

То, что он мертв, не вызывало сомнения. Один-единственный стон сорвался с его губ, больше маркиз не издал ни звука. Глаза были по-прежнему открыты, но из них исчезло всякое выражение.

Тело его, лежащее на ковре, как бы еще уменьшилось в размерах и занимало ничтожно мало места, а лицо со смертью не приобрело благородства, а стало, наоборот, еще более омерзительным.

Казалось, время остановилось и вообще прекратилось всякое движение, даже пламя свечей не шевелилось. Недвижна была и Селина. Лишь кровь сочилась из раны и все шире становилось жуткое багровое пятно на рубашке маркиза.

И вдруг внезапно Селина очнулась. Она закричала, но крик застрял у нее в горле. Тогда она бросилась к двери.

— Помогите! Помогите! — пыталась позвать на помощь девушка, но губы ее шевелились беззвучно.

Очень трудно было внятно рассказать Квентину Тивертону о последующих затем событиях.

Вероятно, Селина потеряла сознание. Очнулась она от громких проклятий и оскорблений, выкрикиваемых разъяренной миссис Девилин, но была не способна понять смысл того, что произносит эта женщина, и до нее доносился только шум.

  15