21 
— Вы кажетесь… таким состоятельным, — произнесла Селина, глядя на его безупречно пошитый костюм и со вкусом подобранный шейный платок.
— В моей профессии внешний облик решает многое, — объяснил Тивертон поучающе, но с оттенком юмора. — Вам придется, Селина, затвердить накрепко, что любое ремесло требует соответствующей рабочей формы. Для вашей работы — назовем так поиски подходящего для вас супруга — необходим целый ворох недешевых тряпок.
— Я не могу позволить вам истратить на меня много денег, — запротестовала Селина. — Правда, в случае, если я выйду замуж, то буду иметь возможность с вами расплатиться.
— Вы уподобляете меня миссис Девилин. Как раз так она и действовала, вкладывая в вас капитал. — Тивертон саркастически усмехнулся. — Что ж, я недалеко от нее ушел. Выбор путей в жизни невелик. В конце концов, если наша дикая авантюра обернется удачей, я тоже останусь в выигрыше. Часть грехов будет списана с моего счета на том свете. Считайте, что мы пираты, а морские пираты, как и сухопутные мошенники, одинаково жаждут урвать добычу покрупнее.
— Какой вы удивительный человек! Я уверена… что мне будет интересно с вами.
Некая новая мелодия зазвучала в девичьем голосе, и Тивертону показалось, что звезды каким-то образом спустились с неба и засияли в ее глазах.
Квентин тотчас одернул себя. Неужели он стал таким безголовым романтиком?
— У нас теперь с вами, Селина, общий бизнес… — сказал он твердо. — И все наши поступки подчиняются одной цели — чтобы наш бизнес удался и принес прибыль.
— Да, конечно! — воскликнула Селина, и он понял, что девушка ничего не поняла и не усвоила из его наставлений.
«Да, попал я в оборот!» — мысленно подводил он итог, чувствуя себя так, будто провалился в колодец с ледяной водой, откуда практически невозможно выбраться.
— Сперва нам надо ускользнуть из пасти дракона, который держит вас здесь взаперти.
— Она и есть дракон! — воскликнула Селина. — А вы… если спасете меня, то будете… как святой Георгий.
— Давайте договоримся с самого начала, — поморщился Квентин Тивертон. — Никакой я не святой, Селина. Я трезвый и расчетливый игрок, и у меня сейчас дурное предчувствие, что я поставил крупную сумму на неверную карту.
— Неправда! Вы не просчитались! — с жаром возразила девушка. — Я верю, от души верю, что принесу вам удачу. Я не знаю, как и каким образом это случится, но внутренний голос мне сказал…
— Вы уже могли убедиться, что ваш внутренний голос частенько ошибается.
— Зато я не ошибаюсь, — заявила Селина убежденно, словно Сивилла — древняя прорицательница. — Мы советуемся…
— Вы и ваш внутренний голос? — вполне серьезно поинтересовался Тивертон.
— Да. И обычно мы оказываемся правы.
— Это что-то новое для меня. Такой метод нуждается в проверке.
— Вы убедитесь…
— Вероятно, да, в скором времени… так или иначе.
Тивертон собрал банкноты, лежащие на кровати, к которым так и не притронулась Селина.
— Будем надеяться, что план наш удастся. Во всяком случае, подремлите пару часов, Селина. Завтра нам предстоит долгий путь, а после наказания, которому вы подверглись сегодня, поездка в седле вряд ли доставит вам удовольствие.
— Неважно, — сказала Селина. — Я готова вытерпеть любую боль, лишь бы вы взяли меня с собой.
— От повторения одних и тех же слов смысл не меняется, — устало и раздраженно произнес Квентин. — Мы обо всем договорились.
И вдруг он увидел, как ее выразительное личико вновь преобразилось. Это была маска, олицетворяющая ужас.
— Я могу верить вам? Ведь вы не исчезнете? А если утром… я не дождусь вашего стука в стенку… что мне тогда делать?
Такой гипнотической силой обладал ее взгляд, так пленительна была ее красота, что ему хотелось тотчас же загородиться какой-нибудь преградой, чтобы сердце и душа не подвели его и остались холодны. Но где найти такой щит?
Тивертону хотелось выплеснуть ей в лицо горькую правду, что ему с лихвой достаточно своих проблем, что переживаемая ею трагедия ничтожна по сравнению с тем, что творится в мире и с его личными драмами.
В жизни Квентина Тивертона было множество женщин. Когда он путешествовал по Европе и иногда на время оседал в Париже, они наперебой тянули к нему тонкие руки, предлагали свои губы для поцелуя и нежные свои тела для любовных ласк.
Он бы солгал, если б вздумал отрицать, что не воспользовался свободой нравов той эпохи, когда женщины сами кидались на шею мужчинам. По количеству кратковременных любовных связей Тивертон далеко обошел своих сверстников, как заведомый фаворит на скачках. И знал он о постельных утехах больше, чем могла представить себе невинная Селина даже в самых смелых фантазиях.
21 
